Твит 1. В гостях у санитарной мантикоры.

[galleonych]

Джека⁰ ¹ ² ³ ⁴ ⁵ не взяли в госпиталь Св. Мунго, а, как сотрудника Хогвартса, оставили в лазарете, где его навещали сразу три лекаря: круглосуточный Снейп, приходящий Ефремов и Поппи. У Помфри был большой опыт лечения взрослых, так что справится. Или при затруднении свяжется по камину с дежурным целителем. Минерва очень не хотела отдавать героя войны на растерзание журналистам, но вести о том, что Волдеморт воскрес и захватил, было, Интернет, а потом отважные поттероманы его победили, просочились к родителям маглородок. Ибо всю войну показывали на каждом сайте, включая персональные блоги Фейсбука и Твиттера. Кое-кто даже успел записать эти кадры и выложить в Интернет для тех, кто не заходил в компьютер в тот день. Вскоре вслед за маглородками возмутились и волшебники, требуя справедливого чествования победителей. И тогда Макгонагалл учредила этот праздник. Поначалу Снейп в нём участвовать не хотел, но его уговорила молодёжь, магическая, в основном.
— Профессор, мы без вас так скучали! Факт вашего возрождения скрывать нельзя! — вторили друг другу семейства Поттеров и Уизли.
— Молодые вы — ещё глупые, — возражал он.
— Это мы его возродили! — доказывали ассамблейцы. — При помощи умов и магии Интернета.
Снейпа уломали. С газетой было хуже. После праздника родители школьников вызвали Невилла и упросили его пригласить Отдел Тайн и журналистов, чтобы осветить столь значительное событие. Снейп взорвался:
— Я вам не крыса подопытная, я кавалер Ордена Мерлина посмертно!
— А вы хотите его получить на руки? Тогда пройдите обследование, чтобы вас признали воскресшим. Вдруг это не вы, а какая-то мистификация?
— С вами, дети, разговаривать надо как с идиотами. А потому и не хочется. Я секретный, вдруг меня убить захотят. Кто-нибудь из тех, кому я в прошлой жизни насолил. Мне теперь жить под обороткой. Я что-то жить хочу, в теле.
— А эпициклический кулон?
— Если мне отрубят голову, то и кулон не поможет.
— Об этом знал лишь Люциус, но он наверняка в аду.
— Драко предатель. Я не ручаюсь, если он не предаст ещё и нас.
— А из газеты та, сисястая, в очках, придёт? — любопытничал Джек.
— Рита, что ли?
— Ну с врущим пером, в зелёном платьишке...
— Не, эту уволили.
Перед журналистами пришли тайнюки-невыразимцы проводить свою экспертизу. Придумывать процедуру установления личности было проблематично: кроме Христа ещё никто не воскрес, но тогда достаточно было вложить ему перста в язвы, а у человека с внешностью Снейпа даже не было видно шрамов на шее. Тайнюки договорились выбрать из своего числа экспертов, осведомлённого о воспоминаниях подозрительного Северуса, и сличить их по омуту памяти. Определить подлинность памяти или, наоборот, стёртые, или подложные мысли было просто. Сложнее было заставить его их отдать, если это тот Снейп.
Первым делом они использовали антидот к оборотке, ведь если кто-то носит маску Снейпа... Прецеденты были с Барти Краучем младшим. Только непонятно, почему Дамблдор не запросил этот состав у того же зельевара. Правда, зельевар ни во что не превратился после антидота. Тогда версия сместилась к тому, что они имеют дело с младшим братом Сева, остававшимся в тени магомира. Или «брат» учился где-то на стороне, например, в Дурмстранге? Запросили метрики из министерского загса при Соборе Госпитальеров, но ничего, кроме вздрюченного Альтостратуса, не обнаружили. Попутно выяснили, что у него насильно брали биоматериал, а потом тайнюки с аврорами вскрыли его торговую лавочку с товарами серого происхождения. Альтостратуса хотели прикрыть вообще, но магопастор был на вес золота.
Потом тайнюки напоили субъекта веритасерумом. Отдавать воспоминания он всё равно не стал. Значит, наварил противосыворотки. Значит, колдун выше среднего.
— Сева, да отдай ты эти воспоминания, пусть они подавятся! — не выдержал Ефремов, которому надоело смотреть на шастающих по Хогу тайнюков. Как-то раз он явился на их сборище и предложил:
— Давайте вы снимете воспоминания с нас, как мы его возродили.
Он уже наставил было на себя камеру телефона, который, кстати, хорошо у него прижился, но тайнюк был непреклонен:
— Это верно, но как мы будем доказывать на суде, кого вы там возродили?.. Может, не того?
— Вы знаете много зельеваров в Англии?.. Ну, ученых такого класса?
— Вы магл. То есть колдун, конечно же, но вы из магловской страны, где нет даже школы магии.
— Ничего, заложим основы. Дамблдор велел с портрета... Кстати, Вы учитываете мнение авторитетных людей?
— Да, и что?
— Дамблдор для вас порядочный?
— Да, он был членом суда. Портрет можно допросить!
— Может, расскажет подробности загробного существования, — улыбнулся психолог Хога.
До конца экзаменов Ефремов оставался преподавателем, но теперь к нему привязалась обязанность ездить в приёмную мэрии, к самому Лужкову. Хорошо, что с поликлиники можно было уволиться. Только было жаль покидать «Чашку». Он планировал затащить её либо в будущую школьную поликлинику, либо на лекбазу. А сам начал писать диссертацию на соискание степени кандидита наук. «Вот, напишу как соискатель, потом на защиту в очную вступлю. Английский сдам с заклинанием, а философия — бред, — думал доктор. — Только ту старую тему за 28 лет уже написали давно, начну новую, про колдомедицину.» Гурген работал в больнице и теплицах и переехал из своего подвала в Хогвартс. Училище он тоже бросил, написав на академ. Минерва помогла с официальным визитом. Пришла такая вся скромная в шляпке с розочками, показала по ноутбуку видео с войной. Мол, исполнял дипломатическую миссию, воевал в горячей точке против террориста #1 Англии, готовил партизанскую деятельность. Защищал преподавателя (тот дорабатывал семестр, детей было жалко, а поликлинику нет), учит сверстников. Гурген обещал вернуться в сентябре и учиться по-хорошему, все равно Звартноц еще только на бумаге в минмагии. В Ассамблеуме начинались работы по восстановлению: замуровать обвалившуюся стену, подремонтировать видеодоску в первую очередь, задело шальной пулей. И подключить к пульту хоть ноутбук или планшет, который недавно купил Гера. Окна вставить, стены с потолком покрасить, мебель поменять... Соседний, 701-й ассамблеум, тот, из которого полезли волдемортовцы, повайпили уже, ip тех юзеров забанили на обеих локациях. Многие с той и с другой стороны были ранены, выходили в интернет из больниц. Ефремов осматривал раны по просьбам и, честно говоря, много бурчал:
— Ну и что, что я врач? Кот, да не тот. Я вам не терапевт и тем более не хирург. Стресс снимать от огнестрела только могу.
Снейп и Гермиона варили какую-то бурду для питья и мазей, Ханна замазывала. Заниматься начинали в два часа, после процедур. В основном, преподавал Гарри. Конечно же, боевые заклинания. Для зелий был далеко не тот класс чистоты помещения. Valez, которому заплатили от Хогвартса, решил нагнать волонтеров-неспециалистов: хотите курсы, так и работайте сами. Гера и Гурген припахали новую Распределющую Шляпу, заколдованную отделом Тайн из дорожной шляпы Дамблдора, к отбору на магию. Магглы и сквибы очень обижались, но для них делали гостевой вход. Ассамблеум пухнул на глазах. Гера задумывался о Твиттере.
— Что, у Медведева есть, и я хочу, — сказал нерусский юноша.
Снейп просил помещение 701-го под склад ингредиентов. Он разрывался между Хогвартсом и стихийным лазаретом ассамблейцев. Ефремов понукал работяг, которые оставались после занятий и вкалывали допоздна, готовя зал к открытию.
Вот в таком ажиотаже тайнюки застали основателей. Получив устное свидетельство Дамблдора и разрешение взять воспоминания (то, что мог помнить и Снейп) из директорского шкафа, они решили проконтролировать память россиян и армянина. А ещё ушлый и самый недоверчивый тайнюк предлагал выпотрошить мысли про Лили, ибо в характере субъекта произошли перемены, но доверить такое сокровенное Снейп не мог. Ради успокоения пытливого ума тайнюка его коллеги решили устроить тест на вкусовые пристрастия. Эксперт с аметистом просто остался ночевать в Хоге под видом опоздания и наблюдал за тем, как Снейп ужинает. Раньше он терпеть не мог ромбоспинов, но положил себе большой кусок. Пил пиво с Иваном, ел чудной хлеб, раскатанный до толщины салфетки, в который Гурген заворачивал куски сыра... Короче, Северус Тобиас Снейп перенял все пищевые повадки своих, можно сказать, друзей. Было ясно, что именно они и возродили Снейпа. Экспертиза была закончена и суд Визенгамот оставался формальностью перед вручением ордена. После суда журналисты набросились на компанию с требованием интервью. Приходил Ксенофилиус Лавгуд поживиться сверхъестественным, «Ведьмопитен» и, конечно же, «Ежедневный пророк». Ксено Лавгуда встретили недобрым словом, хотя Гера защищал его дочь.
— ...Так она же наша, шизоидная!
— Цыц! У тебя Катя есть! — Ефремов даже полушутл призывал к порядочности.
— Вот, хоть кто-то один в семье нормальный будет, — подзуживал Джек. — Они в нарглов верят, еще напишут, что мы жертвоприношения совершали.
«Ведьмополитен» оказался похабным журналом, для которого позировать было неосмотрительно. И в итоге новые основатели решили подшутить над «Еженедельным Пророком» и явиться на съёмки в расстёгнутых мантиях поверх пижам. Коль скоро Джек болел и лежал в постели в необъяснимой немощи, Снейп и Гурген здесь жили, то остальные просто решили им подыграть. Ефремов вообще был без мантии с голой грудью, на которой красовался золотой крест-хачкар, и волосатым пузом.
— Уходите-уходите, я вообще фотографироваться не люблю. — В глазах доктора плясали хорошо скрываемые чертики.
— Но мы
должны сделать это фото для истории... — обескураженно проговорил фотограф. Северус варил себе кофе в малой башне и мысленно перебирал причины, заставившие его пойти на это интервью. Благодарность? Нет. Он не был рад ни своей смерти, ни воскрешению. Жажда признания? Тоже нет. Все его поступки в прошлом, в его «досмертии» были продиктованы либо событиями, либо эмоциями. В них не было той составляющей, что ведёт человека к вершинам, делая его великим злодеем или героем, он просто делал глупости, а потом старался их исправить, порой делая ещё большие глупости. По сути, это интервью не было нужно ни ему, ни тем, кто его воскресил, и теперь отчего-то звались друзьями. Это было одно из правил новой для Снейпа игры, в которой он пока не разобрался.
Сварив кофе, чёрный, крепкий, очень ароматный, но без сахара, Северус перелил его в чашку и вот так, вдыхая кофе, вышел к остальным. Его «друзья» в пижамах, мадам Помфри, сопровождавшая Джека, Невилл, журналисты в деловых мантиях... Картина заставила Снейпа иронично усмехнуться. Сам воскресший учитель был одет в чёрную шёлковую пижаму и, поверх неё, в домашний халат. Сегодня Снейпу, прежде привычному к промозглой сырости Хогвартса, от чего-то было зябко.
Снейп сел на постель больного Джека, отпил немного чёрной жижи, которую любой
нормальный человек счёл бы ароматной отравой, и посмотрел на журналистов таким взглядом, словно собрался принимать
экзамен по зельям у нерадивого ученика.
— Итак? Спрашивайте.
— Мистер Снейп, не сочтите за
бестактность, расскажите про свою смерть? Вы что-нибудь помните?
Ефремов шепнул Джеку одними губами:
— Вот мы тебя лечили, он Медсёстру таких ужасов транслировал, что Медсёстр Ашотыч чуть не спятил.
Журналисты наставили на Северуса омнинокль с половиной аметистовой жеоды посередине:
— ...Видели ли вы свет в конце тоннеля, о котором столько говорят?
Снейп задумчиво покачал головой.
— Видел... или не видел.... Я не сказал бы, что это был тоннель. Знаете, есть очень хорошие истории о маглах, которые побывали на том свете, а потом рассказывали о том, что видели, но им никто не верил... Со мной произошло нечто похожее. Чему-то, из того, что я помню, я предпочитаю верить... Чему-то нет. Всё это не важно. Помню. Только воздержусь от подробностей. Это, господа, личное, да и не нанимался ни выворачивать перед вами душу, ни тем более пояснять мною виденное, пространно повествуя о своём прошлом.
«Лили он видел, наверное, — догадались все. Хотя, по идее, не должен, — усомнились россияне. — Он же вращался в горних сферах как Дамблдор, куда Лили вряд
ли попадёт. Хотя их же оживляли на час ролевики. Что им там в бредовую башку взбредёт?»
— Вы заметили какие-нибудь перемены в своей жизни и жизни общества, которые произошли за 10 лет посмертия?
— Нет. Разве что мой самый глупый гриффиндурень во что-то вырос и дружит с маглами.
— Мы не маглы, мы маглородки, — разобиделся Гера, рискуя превратить чинное интервью в разнузданное ток-шоу, где все лаются с ведущим почем зря. Только в шоу все ведут себя срежиссированно, а тут назревала стихия.
— Мадам Помфри, а вы тоже ничего не расскажете об изменениях здоровья воскресшего?
Помфри и Снейп переглянулись.
— Как я могу выдавать медицинскую тайну? Я давала клятву Гиппократа. Вы лучше похлопочите о том, чтобы моего пациента взяли в Мунго, в «отраву».
— А он имеет отношение к нашей истории?
— Самое непосредственное. Это один из возродителей. Его проклял сам лорд Малфой.
Журналисты обернулись к лежащему Джеку:
— Это вы? Представьтесь, пожалуйста...
— Мосеев Евгений Алексеевич, для вас Джек.
— Расскажите, как это произошло?
— Весьма обычно. Катался в лесу на одичавшем автомобиле, потом поднял проклятую бумажку с письмом к Вано. Бумажка была под Инклудусом, плюнула в меня ядом. Проснулся здесь. Северус сказал, что меня похитили. Ничего не знаю.
— Долго вы уже больны? Чем лечитесь?
— Прилично. Мне переливание делали и давали кровь мантикоры.
— Да, знаю, редкий вид зелья, но у меня ручная есть, — перевел тему Ефремов. — Снейп говорит, молоко еще можно доить, но она не рожала ещё.
— На вас напала больная мантикора и вы её вылечили? Только так её можно приручить! А сфотографировать её можно? — восторгался фотограф.
— Нет, другу подарил. Её ранили в битве за Ассамблеум, дал ему полечить. Хотите луну?
— С неба?
— Селеноида.
Фотограф кивнул. Ефремов высунулся в окно и свистнул.
— Лусинэ, Люська, ко мне!
— Она тоже героиня битвы, — комментировал Гера. — Нас защищала своей аурой.
Пока фотографировали ласкающуюся к Ефремову лунишку, он долго рассказывал суть интернета и Ассамблеума, как он существует в квазиматериальных условиях, как в нём возродили Снейпа, как туда приходил с портрета Дамблдор.
— И что, у вас есть копия волшебного портрета? Вы как-то заколдовали карточки от шоколадных лягушек?
— Нет, до такого мы бы не додумались, мы новички в магии. Мы записали его на свой артефакт и он время от времени дает нам распоряжения, — терпеливо объяснял Ефремов.
Снейп ушел, хлопнув дверью, не вынеся и градуса идиотизма.
Ефремов показал мобильный. Дамблдора на портрете не было, но красочная подпись гласила, что это его портрет.

— Такое доверие. Откуда он знает о вас, ведь вы русские?
— Ноосфера едина для всех стран и рас. Маглы, маги... На самом деле мы познакомились только с портретом, Альбуса при жизни мы не знали. Но и в посмертии он весьма активен. Он предложил нам основать русскую школу магии. Точнее, русско-кавказскую для христианских народов СНГ. Буддистов мы тоже, думаю, будем принимать. С татарами хуже. Но шляпа так заколдована, что отторгает
инициированных в ислам, а атеистов примет, я думаю.
— А я хочу в парке-марке хачкар поставить. — помечтал Гурген. — Чтоб кресты были везде.
— Нам стажёры нужны для преподавания. Пока Снейпом обходимся, но он сейчас замещает вакансию в Хогвартсе, думаем обратиться к Гермионе Уизли, чтоб она взяла зелья в Хоге, а Снейп останется с нами. Ещё стажёры нужны для исследовательской деятельности, научная база утрачена. Экспедиции по России и Армении, точнее по Закавказью. Напишите объявление от нашего имени.
Когда репортёры ушли, Ефремов напрямик задал вопрос Невиллу:
— И что Сева так на бедных журналюг набросился? Да, надоедливы они, но зачем язвить-то им в глаза? Прям хамство.
— Он всегда такой был, знаете ли. Ненавидел людишек.
— Да ладно, он на наших курсах медицинских добрее был, с дамами шутил.
— Узнаю нашего зельевара. Меняется у него характер, мистер Джон. После воскрешения он добрее был. Как будто он не в себе был.
— В эйфории, наверное, — предположил Гера. — Серотонины там, эндорфины-дофамины играют. Галлеоныч, как ты думаешь, такое может быть? Ну, после обретения нового тела... Типа вот и обрадовался, что снова жив.
— Не рассуждай о том, чего ты не знаешь, — добродушно буркнул Иван Львович. — Начитался всякого в «этих ваших интернетах», мудрит тут.
— Он переживал период второго детства, я у него тимус видела, детскую железу, — встряла Поппи. — Теперь тимус сгорает. Он стал быстрее уставать, появилась раздражительность. Я думаю, дело в этом.
— А что, это мысль. Я вот читал, что экстракт тимуса кололи спецназу, чтоб они энергичнее были. — Джек решил блестнуть эрудицией.
— И это молвит человек с дипломом врача! — притворно сокрушался Ефремов. — Мы его уже не переделаем.
— А я думал, было, что мы возродили не Снейпа, а свою фантазию о нем.
— А мне наш Снейп больше нравился, — сказал Гера.
— Всем нравился, — согласился Гурген. — Это у него был период реабилитации, как после комы.
— Надо срочно засесть за диссер про колдомедицину. Тот, что я бросил с Иркиным рождением, уже написали без меня. Защитили, съели и высрали... Интересно, Снейп поможет? Или Ханна Аббот?
— А хогской библиотеки хватит или в министерство проситься? — Гера тоже пробовал учиться в аспирантуре, так что он знал, о чем говорил.
Однако уже надо было организовывать и свой лазарет. Пока что участники взрослой группы (ассамблейцы) могли обращаться за медицинской помощью к мадам Помфри, но для Звартноца он уже присмотрел Ханну Аббот, которая ему очень понравилась как целительница, но и перетащить к себе дражайшую «Чашку», чтобы альянс двух форм медицин действовал во всеоружии. Снейп же, по окончанию весеннего семестра и приема экзаменов, планировал заняться с ассаблейцами, хорошо подготовленными теоретически, но могущими наварить такой бурды, которая и не снилась одиннадцатилетнему Лонгботтому. Ассистировать ему вызвался Джека Мосеев. Ещё летней группой для взрослых занялись Невилл, Ханна и Гарри, нанятый в рамках трудотерапии на должность мракоборья в Звартноц. Занялись на предмет выявления отличительных способностей, кроме боевой магии, раздумывая, кто бы мог вести чародейство и заклинания для малышни, пока не найдут почти такого же сильного преподавателя как Флитвик.

...Левон Акопович Тер-Петросян вылез в полуразрушенную залу и сразу же увидел причитающую и очень грязную Наринэ с припухшим животом.
— Наринэ, почему ты немытая?! — вместо приветствия, рявкнул Акопыч, совершенно буднично восприняв её появление после сверхъестественного перехода по камину.
Наринэ пустилась в сбивчивые и путанные объяснения того, где же она пропадала, как её мучили Малфой и Волдеморт, а потом с изчезновением военных не могла помыться сама, привыкнув к водопроводу и ванной. Не умея вернуться обратно, экс-президент Армении замешкался и решил изъять украденные Волдемортом документы. А поняв, что парни ушли воевать и, скорее всего, уже в плену, и выдали свое АОДовское происхождение, пригорюнился и решил остаться здесь, судя по рассказу секретарши, в Англии. Выйдя за ворота дома с ящиком тушенки, он решил поискать приюта в любом доме этого посёлка, заодно дать помыться своей верной спутнице. Увидев еще более беременную прохожую в шляпке, они напросились к ней в гости, надавив на сентиментальность. В руках прохожей появилась такое же подобие китайской столовой палочки, как у того седого патлатого зимой, и вдруг ящик потерял свою былую тяжесть.
— Вы пересекли магический барьер, вы маги. Я охотно помогу вам, — сказала колдунья, обнажив клыки как у кошки.
Да эта тцит5 — сверхъестественное чудище! К такой-то и идти страшно, съест ещё. На что чудище представилось Инессой и сказало, что сама она санитарка, а её муж вполне обыкновенный человек.
...Сидя в комфортном зале в компании Грегори Гойла и Инесс, Левон Акопович лихорадочно рассуждал о том, как они будут выбираться из передряги. Гойл сказал, что не может оставаться здесь надолго, потому что нерасторопная полиция магомира наконец решила прижучить его за незаконные эксперименты с сущностями, сводящими с ума. Тер-Петросян подумал о перелёте в Беркшир к Борису Березовскому, но на руках у него не было английских денег, одни армюнские драмы. И Айфон доступа к бритиш зирвейс не даёт, глючит. Жаль, бросил без внимания бортовуху со взводом, они бы сейчас пригодились. А так разве что автостопом ехать, как бомжи. Вот жаль, в Англии его уже позабыли, да и то, не каждый его знал там. Будь он Путиным или Медведевым, то его бы покатали и без денег. На тушёнке же далеко не уедешь.
— Вот вы говорите, что вы крутые колдуны... А вы умеете телепортироваться? Или вы на помеле тут летаете... или на ковре-самолёте?
— Ковры запрещены, они мусульманские...
— Но ведь Англия толерантно относится к исламу?
— Маггловская — да. Магическая — нет. Потому что магия исламских шайтанов опасна для ауры европейцев. Мы или трансгрессируем,
или на портключах летаем.

— А вы можете перенести нас к Березовскому?
— К тому богатому маглу из журнала?
— Ну да.
Гойл обернулся к жене:
— Инесс, можешь идти и купить ту магловскую макулатуру из той палатки на углу. С плешивым красавчиком на обложке. Мы сейчас к нему летим. Может он нас спрячет.
Купив журнал, армяне и англичане вперились разглядывать скупое фото его резиденции и принялись обсуждать, лететь ли туда на мётлах или трансгрессировать, потому что к каминной сети он явно не присоединён.
...Охрана Березовского узнала армянского политика, но долго не хотела принимать безвестных побродяжек, ряженных как на Хэллоуин или Вальпургиеву ночь. Убеждать, что это новые бодигарды, было бесполезно.
Но когда эти самые бодигарды вышибли охране мозги, армянин порадовался, что он, оказывается, может так же, раз уж его признали
колдуном. Только было унизительно учиться у этой шоблы. Вот если бы его учил ректор
какого-нибудь магического университета... В тёплом кругу друзей между поддатенькими олигархами и телохранителями с обеих сторон внезапно вспыхнула идея поворожить на грядущее, для чего необходимо было вызвать дух Сталина. Но Гойл отверг идею с листом бумаги и блюдцем и придумал идею с сеансом настоящей некромантии. Он
спросил у охранника Березовского осколок угля, чтоб начертить на полу пентаграмму, но тот настрого запретил поганить паркет из карельской березы, напоминание о родине. Лучше немного нарушить ритуал, всё одно баловство, и нарисовать чёрным маркером на стеклянном столике. Молодая жена Бориса Абрамыча принесла свечи и расставила по лучам пентаграммы.
— Теперь мне нужен череп, — попросил Гойл.
— Какой, любого человека или Сталина? — путались Березовские.
— Любого. Это будет дух-проводник.
— Человеческого нет, есть собачий.
— Тогда я не ручаюсь за результат. Придёт адская гончая и всех укусит.
— А может, наоборот, она Сталина приведёт. Собака же — друг человека, а Сталин наверняка в аду сидит, столько народу погубил...
— Русский диктатор, насколько я помню? Я в учебнике читал, как он всех волше... — Гойл прикусил язык — Интеллигенцию репрессировал.
— Зато Англии помог от немцев.
— А собак он любил?
— Не знаю. Но такой и твою адскую гончую мог бы приручить, — встрял Левон Акопович. — Борис Абрамыч, несите Лакки!

Березовский отошёл в кабинет и вернулся с черепом питбуля со вклеенными в челюсти зубами, дёсен-то уже нет. Это был череп домашнего любимца. После его смерти хозяин хотел сделать чучело, но кожа Лакки была повреждена паршой, и таксидермист принял решение сохранить остов головы, так как хозяин просил что-то на память. И ещё: по просьбе хозяина лобную кость украсили натуральными бриллиантовыми стразами. Березовский ещё заказал хрустальную подставку и держал в серванте возле бара в кабинете. Оттуда-то он его и вынес. Череп водрузили на столик, погасили свет и зажгли свечи, закинув крестики за спину, как при святочном гадании. Взялись за руки и, закрыв глаза, молча медитировали под диктовку Гойла.
Внезапно из черепа раздался жуткий вой, а потом череп заклацал зубами, подскакивая на подставке. Потом, так же из черепа, заговорил замогильный старческий женский голос:
— Я, дух-посредник, пришла провозгласить вам явления Старшего духа. Я буду задавать ему ваши вопросы и сообщать его ответы...
Тер-Петросяну не понравился акцент, с которым говорил дух-посредник. Чертовщина какая-то, армянка, что ли? А ждали чего-то грузинского, колоритного.
— Представься, дух! — вырвалось у него.
— Я бабушка Цахик. А тебя я знаю, ты армянский диктатор!
И действительно, в 90-е годы недавно ушедшего века Левон Акопыч был президентом обновленной Армении, одной из первых, требовавших независимости, морил страну голодом, выдавая хлеб (четыре лепёшки матнакаша в руки) по карточкам и производя веерные отключения электричества. А дети в неотапливаемых школах сидели и учились в куртках и перчатках, особенно малыши.

...Цахик услышала зов живых, блуждая по закоулкам преисподней. Так как они с Волдемортом и Малфоем угодили в ад совсем недавно, им ещё не приготовили котлов для пыток и приговорили к разносу дров и угля. Магия души тут не работала, и приходилось всё делать руками. Душа старушки тащила за собой тележку с дровами. Тяжело для её возраста. «Пусть молодые грешники тащат, а мы, так уж и быть, в котле поваримся.» — думала Цахик. Вдруг раздался приказ привязаться к материальному предмету, но так как это снова были останки животного, ведьма бросилась на якорь весьма охотно, так как провела в шкуре соколицы полгода. Вселиться в череп собаки ей не хватило энергии, слишком велико было адское притяжение. Разве что поговорить через него.
Зов живых велел обратиться к её любимцу, Иосифу Виссарионычу Сталину. Она сменила маршрут («всё равно ведь дрова везу с курьерской доставкой!») и притопала в затемнённую нишу, где уже 55 лет варился её кумир. Однако Сталин был сильно недоволен температурой жидкости в котле: он купался в нём как в джакузи и ворчал, что на поверхности нет кипящих пузырьков и ему холодно. Той иссохшей рукой он держал трубку, а другой поливал седовласую грудь. Увидев даму, он стеснительно кинул пеньковую мочалку на пах. Бабушка Цахик услужливо положила полено в чахнущий огонь и приветствовала диктатора:
— Барев дзез, ынкер Сталин.
Тот ещё при жизни понимал по-армянски, а после смерти только и делал, что крыл на чертей армянским матом.
— Привет, армянка. Ты кто такая?
— Я дух-посредник. Я пришла сообщить о Зове Живых.
— Опять? Да сколько же можно, в самом дэле! Памыцца нэ дают спокойно, — Сталин обернулся к чертям:
— Муслим!
— Я!
— Полад!
— Я!
— Джафар!
— Я!
— Джабраил!
— Я!
— Заседание комсомольской ячейки объявляю открытым.
Черти по команде уселись в угольную пыль, скрестив ноги по-турецки. Джафар, сидевший ближе всего к Цахик, склонил пушистое рыльце к её уху и прошептал:
— И так каждый спиритический сеанс. А мне ещё и стенографировать. Я уже и не понимаю, кто кого тут наказывает.
Собрание молодых чертей объявлялось всякий раз, когда надо было сопровождать душу грешника поговорить с живыми. Так же и в раю, когда молодые ангелы посылали на Землю голоса праведников. Но ад был популярнее для спиритуалистов.
— Отставыт разгавори! Гавари, армянка!
Цахик, трудолюбиво сгружая поленья в топку, подобострастно интересовалась, пересказывая Сталину вопросы.
— Диктатор Левон интересуется, как ему избежать преследования.
— Ничэво, памрет, в аду у меня Советский союз будэт строит, министром будэт.
— Иосиф Виссарионович, мы уже 55 лет строим, и 25 из них товарищ Брежнев разваливает, — подал голос Джафар, макая перо в чернильницу.
Однако бабушке придётся изворачиваться, что-то он к армянам неласков.
— Диктатор Левон ещё пожить хочет. И на свободе пожить. И к власти прийти. Кого в первую очередь надо нейтрализовать?
— В пэрвуйу очэрэдь калдунов.
Странно. Биографы Сталина утверждали, что он искал Шамбалу, читал Рериха и Блаватскую, переписывался с Гюрджиевым... Последний был вообще грузинский армянин по матери, происходившей из рода Багратуни.
— Вах, армянин, прэдатель. Все вы прэдатели... Мало того, что калдуны, так эщё и за нэмцэв ваэвалы.
Это он имел в виду Армянский Легион, который набрали из пленных в концлагере. Кто-то просто стремился сохранить себе жизнь, а остальные были сепаратистами и монархистами, как русские власовцы.
— Иосиф Виссарионович, так что же делать? Если колдунов расстрелять, так они все в ад попадут, наверное?
Тут вмешался черт Джафар.
— Не, бывает в рай, бывает на Авалон в Ноосферу, бывает в Камалоку. Нам особо зловредные достаются. Не факт, что дядюшка Сосо их увидит, все в котлах варятся.
— А почему я дрова таскаю?
— Ты пока что послушница.
— А как бы мне чертовкой стать?
— Никак, ты христианка. В новорожденного чертёнка вселяется душа мусульманина.
— Но мусульман же больше, чем христиан? А вас мало.
— Не, надо верно служить Аллаху и людей убивать при жизни. Чем больше убил, тем более родовитым чёртом уродишься. Это благодать такая.
Живые слушали тишину, пока чёрт объяснял бабушке Цахик мироустройство Ада. Сталин, терпеливо выслушав диалог, возобновил речь:
— Калдунов надо магии лишат. Всэх.
Чёрт Муслим отвёл бабушку подальше от котла и пошептал ей на ушко.
— Вот так всегда. Как приходит колдун котел топить, так нам достаётся. И тогда непонятно, кто кого наказывает. С кнутом за нами бегает. Его же в 11 лет в Суворовское Училище на земле Санникова не приняли, потому что он маггл. В семинарию отправили. И первым делом после смерти товарища Ленина он расстрелял педагогов и курсантов этого училища.
Цахик порадовалась, что не привела Волдеморта и Малфоя, которые пытались бы колдовать, да и сама не обнаружила своих способностей.
— Как лишать магии?
— Спаит. Водкай спаит, выном... Пуст сапьются нахрэн и заклынаныйа забудут! Патом пэрэкмэшат всэ васпамынаныйа о магии, чтоб им плоха была!
— Зачем спаивать, можно рекламу по телевиденью пустить. С нлп-технологией. Или с 25м кадром, — предложил Березовский. — Вот и охват больше, вот и не надо спаивать колдовскую Армению.
— Мда, вот почему весь Союз споили. А Армения не пила. Я бы обучил магии от силы роту, чтоб иметь хорошую и мобильную военизированную охрану, — мечтательно протянул Тер-Петросян.
— Школа магии есть — это Хогвартс, — ответила Инесс. — В Шотландии. Ей около полутора тысяч лет. Она возникла в Ⅴ веке как средство сохранения магии от нашествия христиан. Впрочем, маги стали креститься и это никоим образом не мешает им колдовать. Так что целованием креста магии не лишишь.
— А ещё можно соль заговорить и продавать под видом йодированной, — предложил Борис Абрамыч.
— А у нас соль святят, называется матах, — возразил Тер-Петросян. — После освящения заговор не сойдёт?
— Надо пробовать, — вмешался Гойл.
— Пробуйте, пробуйте! — ответила Цахик. — Вот мой внук тоже Вольдеморта магии лишил. И победил.
— Стоп, бабушка Цахик. Это твой внук или Сталина? Я по телевизору видел только его правнучку, да и та в Америке живёт.
— Внук мой.
— И как его зовут?
— Вано Ефремов. Моя дочь была замужем за русского и дала сыну русскую фамилию.
Сталин угомонился.
— Так это он меня подставил на весь СНГ? — взвился Тер-Петросян. — Кто такой? Он в Ереване живёт? Или в Москве, что по телевизору про Интернет показывали?
— Да, у него школа в Интернете. Я была там один раз, как раз когда убили Волдеморта. И в Хогвартсе была, где они держали меня взаперти. А так он психотерапевт, укол какой-то Волдеморту сделал и убил потом.
— Знать бы, что это за укол. Вот бы в соль такое подмешать, чтоб наверняка, — рассуждал армянский экс-президент. — А со школой надо расправиться обязательно. Только связь надо с информатором держать. Грегори, ты не можешь материализовать посредницу?
— Нет, сэр. Она в аду. Несколько средних колдунов или один сильный могли бы вытянуть её из Камалоки, а из ада не возвращаются. Я могу привязать её к якорю, песьему черепу, но не воплотить в него.
— Ладно, Бориска-джян, продашь Лаки?
— Как я могу, это моя память...
— Ну, в аренду отдаёшь? Я заплачу.
— Нет, будешь говорить через стекло. При мне. Это талисман.
Гойл подал голос через несколько минут:
— А теперь это магический артефакт.


Тем временем в официальном ассамблеуме Звартноца раздался звонок в карман Ефремову. Это был Невилл, бестолковый от растерянности:
— Иван Львович? Тут Тедди клык сломал, болит у него. Я ему табак на зуб положил, сало клал, но он его проглатывает.
— А я что могу? Родителей Гермионы ищи...
— Да был я у них, рычит как волк и рта не открывает. Чуть не покусал.
— А, дентофобия... — улыбнулся Иван. — И мне его успокаивать?
— Да, требует только вас...
— За что меня-то.
— Да сами спросите. Он врачей боится, наверное.
— А Поппи? Она же тоже его друг, раньше меня.
— Да она терапевт, говорит что недопонимает она в зубах. Костерост сейчас нельзя, там воспаление. А зуб-то постоянный уже. Вырвать не даст, да и не справится Поппи с волчком.
— И она тоже боится, короче. Трансгрессируй ко мне домой, я знаю, куда его отвезти. Да, и не забудь, привяжи на пульс мальцу кашицу из чеснока. Это больно, но двух источников боли быть не может, победит сильнейшая боль. И смотри, до ожога не доводи, а то рубец будет. На запястье кожа нежная.
— Это ещё что за рецепт?6
— Да бабушки Цахик моей. Хорошо, что у нас волчок, а не вампир. Зато вампиры не привяжутся... До встречи.

...Тедди прилетел с Невиллом в Тропарёво. Они ограничились пятновыми чарами, чтобы их не растерзали и не зафоткали для Интернета, например ru_harrypotter.livejournаl.com. Всё-таки, привычка скрываться от магглов была ещё сильна, хотя в самом ассамблеуме Нев сам даже позировал с героями битвы. И Минерву уговаривал... Невилл рассчитывал увидеть Ирену, но тут из пустоты вывалился директор будущей школы, поскользнулся и едва не упал в грязь. Коротко поговорив с Невом, Ефремов забрал мальчишку и повёл в машину, которая при разгоне сделалась наполовину невидимой и взлетела в воздух.
— Ну что, допрыгался? Признавайся, что ты ел? Кости грыз, волчок?
— Я не помню, я превращался... Меня заперли в отцовской хижине...
— Мда, а почему зелья не пил?
— Кончился аконит...
— Блин, это же ядовитый лютик, как вы его пьёте?
— Он увааариваетсяааа! -- взвыл Тедди при очередном приступе боли.
Ингредиенты у Снейпа, замещавшего после гибели Слагхорна вакантную должность зельевара Хогвартса, кончались быстро, так как он разрывался пополам между Хогом и Ассамблеумом. Ассамблеума было теперь два, 701-ый тоже присоединили к старому, но после битвы туда стало шастать много народу. В 701-ом хранили инвентарь, а занимались в 702-ом, за столом, привезённым из Хогвартса. Там же летали в окно, кому было надо. Ефремов бранил Герку за нерадивость и нежелание присоединить ещё одну аудиторию. Магглы глазели, а стихийные маги норовили что-нибудь стянуть из инвентаря или ингредиентов, чтобы поразить друзей на ролевухе или нелегально поколдовать. Снейп мечтал о скорой постройке нового здания и приходе Гермионы Уизли в Хогвартс. Хоть Снейп и был умертвием, но в отдыхе он нуждался как человек. А раздражение на исчезающие компоненты спокойствию не способствовали.
...Пролетев на машине всю Москву по диагонали, они приземлились около зубной поликлиники, проехались для отвода глаз по шоссе. В приемной их встретила болтливая администраторша Роза Николаевна.
— Мы приехали, — отчитался Иван Львович перед давней знакомой. — Что там наш дружок делает?
— А, в Интернете сидит, играется, в ординаторской. Сейчас позову, — Роза ткнула в кнопку селектора, — Арутюн Геворкович, к вам мальчик.
— Иду.
— Кресло ещё не приготовили, ждите. Может, куртки снимете?
Мальчик держался за рот и пятился к аквариуму в приемной. Казалось, он сбежит ещё и оттуда.
— Ты рыбок пока посмотри, глянь какой бандит этот жёлтый, всех долбит. А вон на камушках скат лежит...
— Я луну хочу...
Иван Львович говорил по-русски, а мальчик отвечал по-английски, так их слышала не зачарованная заклятьем перевода Роза. Ей стало неловко за клинику.
— Ой, он же иностранец... а доктор-то его поймет?
— Ничего, договоримся. Язык — чисто английский. Дайте ему вашу кошку, он любит.
— Нету кошки больше. Убежала. Вот ждём, может вернётся, кошки же дорогу находят...
В живом уголке поликлиники жила дивная для подобного заведения тварь: чёрная кошка Багира, которая шастала на улицу в противоблошином ошейнике и ловила крыс и мышей в округе, притаскивала их администраторам, водила к себе уличных котов и рожала котят, которых потом раздавали благодарным пациентам на дачу. Конечно, бесконечно рождающиеся приплоды надоели директору поликлиники, и штатного фелинотерапевта стерилизовали за счет поликлиники.
Из двери лечебного зала вышла девушка-ассистент, и позвала Теда за собой. Мальчик упирался, капризничал и Ефремову пришлось пойти с ним, благо что правила поликлиники позволяли сопровождающего для любых возрастов. Ассистентка повязала ребёнку на грудь салфетку и пошла за врачом, который уже через полминуты присоединился к компании. Это был молодой, геркиных лет, мужчина, смуглый, худой и долговязый. Белая махроваю футболка с длинным рукавом под хирургической пижамой оттенюла загорелую кожу. Как только он взялся за шприц, волчок утробно зарычал и оскалилсяна полтора клыка, уронив наконец табачный лист. Мальчик обеими руками вцепился в руку врача и с силой отталкивал её от себя.
— Круто ты воюешь, — резюмировал стоматолог, не отводя глаз от собачьих клыков и когтей. — Иван Львович, он что, оборотень?
— Ну да.
— А что, полнолуние сегодня? А почему днём?
— Да нет, он так умеет, по желанию.
— А укусит?
— Двоих укусил и ничего. Оборотень опасен в полнолуние. Вот, смотри, — Ефремов протянул руку с закатанным до локтя рукавом. На теле белели зажившие шрамы от зубов.
— Так я и поверил. Собака небось.
— Да что, я врать буду?
— Мистер Фелкон, то есть Ефремов, сам попросил, — улыбнулся мальчик.
— А я прошу меня не кусать. И потом никого не кусать часа два. Мы тебе пломбу поставим. Вставим в зубик иголочку, залепим пломбой, будут у тебя два клыка. А сначала мы тебя уколем.
— Костеростом?
— Наверное. Открой рот. Намажем «вареньем» и уколем. Вика, лидокаиновую мазь и слюноотсос. А потом синюю анестезию.
Медсестра-ассистентка подала просимое. Мальчик с трудом позволил проделать над собой эти манипуляции. Но после укола встал с кресла и собрался идти. Так он ушел от Грейнджеров, полагая, что зуб вырастет сам. Ему ещё не лечили зубов до сего дня, молочные не болели и выпали без вмешательства медицины, но он видел, как лечили его бабушку и как у неё сломанный зуб отрос без проблем. Правда, все восемь часов она пила огневиски. Тедди, я тебя прошу, посиди. Это не костерост. Доктор уколол тебя обезболивающим. Сейчас боль пройдет, но ты должен сидеть и ждать, пока тебе не посверлят зуб. А потом костерост.
— Тебе добавить? Ну, укол? — спрашивал Арут, украдкой прощупывая пульс у мальчика. — Голова не кружится?
Врач был готов ко всему, даже к анафилактическому шоку, благо что набор стоял в шкафу. И к внутривенной инъекции, и к сердечно-легочной реанимации, ибо даже Ефремов не знал, есть у Теда аллергия на анестетик или нет.
— ...А потом ты расскажешь своей Сэмми, как тебе лечили зуб.
— Но ведь доктора — маглы, — обиженно пробубнил Тед.
— Арутюн Геворкович — колдун. Он вон какие людям зубы делает... И мантикора у него ручная есть.
— Хочу!
— Так бы сразу и сказали, Мусеньку привести, — Арутик просто побоялся показывать ребёнку чудовище, хотя взрослых немощных больных после лечения и, тем более, удаления зубов санитарно-ездовая мантикора развозила по домам. Но лечить зуб в присутствие меховой тигрицы было антигигиенично и потому стрёмно. Жаль, нет ни простыни хирургической, ни одноразового целлофанового халата, как на другой работе, где Арутик служил имплантологом. Пришлось принести из приёмой две пары бахил, чтоб тварь хотя бы не следила грязными лапами по полу.
— Так это она кошку съела? — обрадовался Тед, любуясь на разлегшуюся крылатую тигрицу с хвостом скорпиона, которая нюхала мальчишке пахнущие псиной ноги своим розовым, как недозрелый арбуз, пупырчатым носом.
— Ну да.
— А чем её кормит начальник? — интересовался Ефремов.
— А он её и не кормит. Я её в лес за мкадом отпускаю. Сама охотится. А утром на работе меня ждёт. Ну что, Теодор, заморозка пришла?
— Угу.
Мусенька пофыркала и устроилась головой у пацана на коленях, улыбаясь в усы. Мальчик, поглядев на белый жилетик с красным крестом между крыльями, вцепился в её круглые чёрные ушки так, что зверюга заворчала. Но терпел, пока ему высверливали кариозную полость. А потом, когда пришёл черёд санации глубоких по-собачьи каналов, заскулил и завертел головой. Так что ример сломался прямо в канале, и цветная рукоятка его осталась в пальцах Арутика. Из-за этого пришлось удалять зуб целиком. Добавив ещё анестезии, врач повёл ребёнка на снимок, чтобы удостоверится, можно ли как-то вынуть стоматологическую иглу.
— Тед, оставь Мусю. Пойдём, я тебе внесу одну штучку в рот, и мы сфотографируем твой зубик изнутри. Только не вертись.
Хотя фотографирование зубов было обязанностью медсестры, Арутик всегда надевал свинцовый фартук сам, сам клал в рот фотоэлемент и сам приставлял раструб рентгена к лицу пациента, а потом смешно и трогательно отскакивал позыркать в компьютер.
Когда Арутик взялся за щипцы, Тедди затрясся как перед мадам Помфри.
— Ничего, я тебе вырву, а потом дам видео посмотреть, как я мантикору лечил. Ей же язык прострелили. А потом она приручилась.
— Я жнаю, штобы п՝и՝ушить мантико՝у, ее надо полешить, — говорить с фотоэлементом во рту было тяжело.
«Да, парнишке лет 10, не больше. А зуба нет. А протез какой — человеческий или собачий? Ведь живой клык превращается на глазах... Оставить без зуба? Да нельзя, зона улыбки. Хоть улыбка по высоте средняя, а зуб при разговоре видать. Имплант бы. Да под наркозом, беспокойный пацанчик. Всё равно препарат ненаркотический. Ладно, у меня месяц на раздумья, пока лунка заживёт» — невесело раскидывал мозгами дантист, орудуя щипцами во рту пациента, держа наготове бинтовой тампон. Злосчастный клык подался и, хрустнув в десне, отделился от челюсти. Арутик отбросил зуб в бобообразный лоток и протёр кровь на десне.
— Шовник! — приказал врач. Но его старший друг мягко отклонил команду.
— Я костерост привёз из Хогвартса, хорошая штука. Зуб постоянный можно заново вырастить. Просто уколи в лунку, а через восемь часов новый наростёт. И швы твои порвёт, нахер.
— Правда, что ли?
— Да ты на меня посмотри. Помнишь, что бюгель делал? А теперь там зубы. Ну, допустим, левая нижняя пятерка.
— На снимок. Может там мост или имплант. Может, вы налево протезироваться пошли?
— Да что я буду такому кудеснику изменять?
— На что спорим?
— На коньяк ереванского разлива.
Арутюн достал мобильный и дал мальчишке включенное видео, а сам ушёл с давним пациентом в радиологию. Тедди с любопытством таращился в экран Айфона, как в том же кресле, где он сейчас сидел, лежала рычащая Мусенька, роняя кровавую слюну, а Ефремов пихал мантикоре в рот локоть, чтоб она разинула пасть. Рука Арутика в синей перчатке протянула шприц и старый хозяин уколол тварь под язык. Через неопределённое время тварь осоловела и уснула. Её, спящую, связали магическими путами, чтоб она не рухнула с кресла. «Иван Львович, проверьте, у неё сердце бьётся?» — говорил голос стоматолога, а рука тем временем протягивала стетоскоп. Ефремов взял поданное, вставил в уши и послушал тигриный бок. «Ага». Камера, наведённая на зверя, перекочевала к Ивану, а синие перчатки принялись ушивать рану. Наложив четыре шва, руки обрезали нитку после каждого стежка. «Ну вот, ритуал приручения произошел. Теперь она твоя, — комментировал голос Львовича. — Мне её девать некуда, а ты молодой, хоть езди на ней с понтом дела.» — «Это хорошо. Мобильник только верните. Или ну его, этот видик. Дрыхнет гадина. Стоп видик.»... Запись оборвалась, Тедди опомнился и выплюнул кровавую повязку в медицинский лоток. А сзади кресла стояли два врача.
— Ай, ай, ай, зачем выплёвывать бинт? Это же давящая повязка, она кровь останавливает...
— Он противный.
— Его двадцать минут надо держать, чтоб подействовал.
— Арутюн Геворкович, не рассуждай, а костерост коли. Вот флакон.
— А сколько миллилитров на зуб? А в нерв или в лунку?
— Сделай как анестезию. Но в лунку.
— А когда я смогу проверить?
— Через восемь часов же. Но он ляжет спать и будить мы его не будем. Пусть отдохнёт.
— Ладно, с меня коньяк. Но как вы будете с поликлиникой рассчитываться?
— Сам пиши.
— Тогда простое удаление. А за эксперимент тоже неплохо бы...
Стоматолог положил на ранку вококно с йодоформом.
— А ты хоть на двух работах работаешь, всё равно в Интернете по полсуток сидишь. А я тебе скажу, иди в мою школу штатным стоматологом при поликлинике. У тебя психолого-педагогический талант от рождения. Будешь при деле.
— Третья работа? Интересно. Я ещё подумаю. А за риск надо платить.
— Сто баксов хватит? Ну, вот тебе 10 галлеонов. Это золото. Обменяешь в Гринготтсе на что хочешь. Это зарплату мне теперь выдают в таких. С деньгами напряжёнка, так что пока из поликлиники не уволился.
— Ну а на новой должности как?
— Никак. Сам ещё учусь. Тут в группе колдовской все чему-то учатся. Присоединяйся, мы пока мало прошли. Снейп учит зельям, Поттер — войне, фактически. Герка учится у этих двоих, а преподает Интернет. Я учусь у всех троих, преподаю основы первой помощи при утоплении да поражении электротоком.
— Да это же сердечно-легочная... Это ж известно.
— Это нам с тобой известно. А им нет. Поглядел бы, как они над манекеном корячатся, посмеялся бы. Ну инъекции внутривенные не знаю, а то еще снаркоманятся. Пусть пока лазаретная Помфри делает, пока курсы идут. А то бы присоединился, пока мало прошли.
— Только не грузите, ко мне запись сейчас. И так с Тедди провозюкались. Как к вам на курсы-то попасть, куда ехать?
— Ладно, смску пришлю. Долго объяснять. Садимся часа в два. И до вечера. Палочку волшебную купи. Хоть мобильник её и заменяет, но некоторые зелья надо палкой мешать. И никак иначе. Ну всё, пока. Пошли, Тед. Мадам Помфри должна наколдовать тебе сон. И отдай сэру доктору его телефон. Мы ему потом позвоним и покажем новый зуб. Ну и с мантикорой поиграешь.
— Пока, сэр Арутик.
_______________________
1) Сурб Хач (арм.) — Святой Крест.
2) Звартноц (арм.) — Храм бдящих сил.
3) Повайпить (от англ. wiрe) — уничтожить без возможности восстановления.
4) Приведены рецепты народной медицины, которые используются в настоящее время и могут быть применены читателями. Коллектив авторов предупреждает, что применять их следует в случаях скорой помощи, чтобы вытерпеть боль ДО ОБРАЩЕНИЯ К СТОМАТОЛОГУ, к которому необходимо идти в любом случае и как