Твит 7. Министерство образования.

[galleonych]

Юбилей Ефремова проходил два раза: для семьи и одноклассников с ящиком водки отдельно, где ему подарили стеклянный рог с двумя литрами коньяка, а для колдунов — в Хоге. Орден Сокола в расширенном составе: Невилл, Минерва, мисс Патил, которой было приятно посетить родную школу, где она ещё училась колдовать и прорицать. Гарри решили не звать, чтоб он, не дай Мерлин, не сорвался, глядя на ящик выпивки, тщательно собранной Ефремовым на работе, ведь мужчине-врачу только и несут жидкое лакомство. Перед праздником он практиковал воздержание от алкоголя и скопил двадцать бутылок, которые припасал для ордена. Все несли, что им нравится: ликеры и лёгкие дамские коктейли, которые он особо не пил, а только коньяк и виски. Только любимицу Парвати, Трелони, не пригласили, хоть у них в последних классах преподавал кентавр Флоренц. Патил, напившись, заскучала и улизнула с бутылкой водки угощать бывшего педагога, и общество расслабилось. Зампред отряда Дамблдора высказался с пьяных глаз:

— И ну её, мы тут собрание Ордена проводим.

— А мы тут подарок припасли, только его ещё поймать надо, — сверкали заговорческими глазами Гера и временно хромой Гурген.

— Так, интриганы, рассказывайте, — велел юбиляр. — Что у вас за хулиганская авантюра?

— Да вот, тысячеголосого соловья решили искать...

— Птицу Блбул? Так она вроде одна на свете, разве нет?

— На самом деле их много. Ну не тысяча, а десяток. Просто Птица Блбул снеслась один раз.

— Партеногенез¹? Интересно. И что вы предлагаете, лазить по Арагацу на ночь глядя?

— Да, а помните волшебный вагон? Вы тогда согласились, — лепетал Гера.

— Ну, поддатый был...

— А сейчас?

— Да я как стёклышко...

— А я бы полетел, — вставил Джек. — Там закавказский тетерев водится.

— КакАв, — подправил Гуго.

— Да нехай, — перешёл на мову англофил. — А подстрелить хочется.

— Вот давайте завтра и соберёмся, а то вы с пьяных глаз друг друга перестреляете.

— О нет, — простонал Гурген. — Башка будет трещать.

Да, юноша был ещё слаб в питии. А может, просто дистоник², как Гера.

Невилл поинтересовался:

— А меня вы возьмёте птицу посмотреть?

— А ты выбери окно и лети с нами, чего проще. Я вот тоже отпреподавать должен. До Звартноца.

Поддатая начальница слушала эти разговоры и критически думала о том, что русско-армянская диаспора опять затеяла очередную дурь, и ничегошеньки у них не получится.

...Птицу решили ловить в выходной, когда свободными оказались все. Джек принёс охотничий карабин; запраздновавшегося юбиляра попросили взять дудук³, а то нечем приманивать певучего феникса, не гитарой же в самом деле. Был бы это саз или кяманча⁴... Короче, что-то очень армянское. Гурген появился позже всех, ведя под руку седого армянского старика, тоже с дудуком в руках. Без национального костюма его было трудно узнать, но тбилисский хай сообразил на ходу:

— Вы Дживан Гаспарян? Очень рад встрече...

— Автограф тебе, сынок?

— Если можно... — Ефремов протянул десятку и блокнот с авторучкой.

Дед расписался на родном непонятными Галлеонычу закорючками под восхищённые взгляды Германа.

— А давайте мы все сфотографируемся? Всё-таки такой артист приехал...

Невилл щёлкнул обомлевший от счастья Орден Сокола. Такого артиста он не знал, но отнёсся к друзьям с уважением.

— Мы хотим поучиться изловить Азаран Блбул, Дживан Арамаисович... Вы покажете?

— Сыграйте ей «Dle Yaman»⁵, вот так...

Дедушка Дживан поднял дудук и заиграл печальную мелодию на память. Вскоре над ним закружила жар-птица с ярко-оранжевыми перьями. Старик опустил духовой инструмент, перевнл дыхание и продолжил:

—Эта моя собственная, Луйс тррчун.

Услышав почти что кличку луны, Ефремов передёрнулся, он теперь боялся новых волшебных существ и до последнего надеялся, что поимка не состоится. Но парни, наверное, не отступят, раз даже старого колдуна привезли.

— Женька, ноты нагугли... Я наизусть только — полёт кондора и плач сокола...

Мосеев присел на корточки и раскрыл ноутбук, но тыркался попусту, в Рунете их не было. Подключился Гурген. Ноты с армянской текстовкой всплыли наружу. Юбиляр прищурился и, стесняясь знаменитого слушателя, просвистел вступление.

— Смелее, сынок... — дедушка Дживан оказался очень мудрым и тактичным.

— Успокойся и не фальшивь.

— А что она ест, ваша птица? Мясо надо?

— Нет, феникс не хищный...

— А русская жар-птица ела, я сам читал у Афанасьева.

— Так то русская. А мы в Армении, — улыбнулся старик. — Я корм с витаминами покупаю, как попугаю, и орешки всякие.

Сука, дорого. А ведь ребята добра желали... Придётся кормить, если прилетит.

Врач переиграл заново, намного спокойнее. Дживан Арамаисович благодарно закивал. Роскошная птица появилась из-за горы и опустилась на инструмент, любопытно заглянув в глаза. Отяжелевший дудук выпал из рук, но птичьи когти вцепились в неё накрепко.

— Браво, молодой человек! Теперь птица Блбул твоя.

Старик ликовал, глядя на успех младшего дудукиста, сгребавшего в охапку инструмент и послушную живность. Дед был доставлен юным колдуном восвояси.

— Сколько ты ему за концерт заплатил? — зашипел на медбрата врач, когда он вернулся.

— Да он не взял ничего, когда услышал о том, что надо научить ловить Тысячеголосых Соловьёв. Это большой дар — его приманить...

— Ну у него дар, а у меня? Баловство одно после пары классов музыкалки...

— А у вас магия Дамблдора...

— Откуда? Он мне что, отец?

— Так у тебя кровь редкая... мидихлорианы⁶... — подал голос Джек.

— Ну, я полетел Блбула кормить, а вы хоть стреляйтесь тут, — пошутил одарённый юбиляр и исчез с характерным хлопком.

Кака️́ва они поймали одного, зато большого, как шар. Но, когда ощипали, есть было всё равно нечего. Разделили тушку с кулачок на четверых и разошлись голодные.

Ефремов, припасавший клетку для мелкой птицы, бы вынужден обязать Арута строить ему вольеру на застеклённом балконе, где он держал птицу взаперти, дабы она не обгадила всю квартиру. Сусанна негодовала:

— Опять зверинец дома? Вдруг она заразная?! Заклюёт нас, как твой кусачий шар!

— Нет, это же легендарный Блбул у тебя, армянка ты хренова. Слышишь, как поёт по утрам? Тебя это не бодрит?

— Ты же знаешь, у меня голова утром болит.

— А кто у меня секса просит в это время?

— Только секс и кофе. Иначе я не человек.

— Вредно тебе уже кофе, чай пей, чабрец свой.

— Так он снотворный, не путай.

— Лучше чая цейлонского мне принеси, или индийского, — примирительно ворковал муж.

...Пришлось вырваться разыскать пожарную инспекцию и свозить на машине в Дом Ассамблеумов через главный вход. Они осмотрели оплетённую проводами интерактивную доску, пульт и запросились в подсобку. Ефремов забеспокоился: там висели веники трав, а в банках — чудовищные препараты животного происхождения, вплоть до сушёных крыл нетопырей и крысиных хвостиков.

— Показывайте подсобное помещение. Что там у вас, марихуана растёт? — заржал высокий широкомордый холуй в МЧСовской форме.

— Ну, смотрите.

Божечки, нас не одобрят никогда.

Парень открыл дверцу и заглянул во тьму. И с размаху врезался в висящий сухой сноп чемерицы.

— Это чего? — ошалело спросил он. — Правда, что ли, балуетесь?!

Конфундус на него напустить, что ли? Напустил, внушая, что это берёзовые и еловые веники, а банки — просто анатомические муляжи. Опоздал, но должно сработать.

Парень с расфокусированными глазами вышел из подсобки.

— Веники... Нахрена вам в школе веники? Сауну будете делать? Или уже сделали?

МЧС оказалось покрепче, чем думалось Ефремову.

— Ладно, дальше пошли. Пожарный выход где?

— В сауну ходим после физкультуры, — брехал директор. — А пожарный выход там, в коридоре. И план эвакуации висит, не заметили, товарищ инспектор?

Парень критически посмотрел на план эвакуации, но придраться было не к чему, всё согласно правилам.

— Ведите к пожарному выходу.

Повёл, благо, рядом с туалетами. Быстро сам изучил.

Прямо рядом с дверью кто-то оставил метлу. Ефремов матюгнулся.

— Это уборщица забыла? — спросил МЧСник. — Или захламляем выход?

— Это уже не мои проблемы, мы только арендуем помещение. Все претензии к... — Как же Валеза по отчеству, дай бог памяти: — ...к Валентину Константиновичу.

— Но-но, арендаторы у вас по договору аренды поддерживают состояние помещений согласно нормам пожарной, экологической, санитарной и трудовой безопасности, — пожурил его пожарный. — Убрать метлу. Где огнетушители и песок?

— На лестнице, целый пожарный шкаф.

Инспектор мельком глянул на шкаф, что-то черкнул в блокноте.

— Журналы инструктажа есть?

Хорошо, ключи не попросил, а то у нас Джек ответственный за пожарбезопасность, и где он журналы прячет — неизвестно.

— А ответственный не я, журнал сам не веду. Сейчас товарищу Мосееву сообщим...

Ефремов потыкал в телефон — трубка разразилась матюками на двух языках: русском и английском.

— Джек, срочно предъяви журналы, у нас инспекция.

— Ебена мать, я отойти не могу, заказы сыпятся. Все ноут к лету хотят или фоторамку.

— Выручай, посади Гадю, пусть шурует. Вези уже, дел на пять минут.

Джек охнул и защёлкал мышью.

— Товарищ инспектор, пройдёмте в класс.

Пока они шли, в Ассамблеуме материализовался Джек с просимым.

Пожарный взял журналы, флегматично полистал. Потом подошёл к окну, проверить решётки.

— Решёток нет. Нигде нету?

— Зачем решётки? Мы тут после занятий помещение проветриваем, окна настежь открываем. Решётки в шефском предприятии. Там высотность.

Пожарный посмотрел на них, в глазах прыгали чертики.

— Так и хорошо, что нет. В Правилах же сказано: никаких решеток, — засмеялся он. — В общем, всё нормально у вас. Осталось только требование № 777.

— Портвейн? — пошутил почти расслабившийся директор.

Парень улыбнулся и многозначительно подмигнул.

— Один топор на стенде я видел, осталось два.

— Одного не хватит разве? — опять напрягся директор, мысленно поливая Валеза и Клименко. Память ему модифицировать, что ли? А, была, не была. Было три топора, мальчик, три.
Колдомедик уставился в глаза собеседника и шевельнул своим колдовским прибором, который он любил больше палочки.

Инспектор внутренне сделал фейспалм. Парень понимал, что что-то нечисто с этим дядькой. Вон, губами шевелит. Он уже от всей души желал свалить побыстрее, благо по пожарной безопасности у них и правда — всё в порядке. Но трубы у него ощутимо горели ещё с вечера. Неужели не угостят?!

МЧСник моргнул и отвернулся. Он с детства знал, что гипнозу не подвержен — цыгане пытались неоднократно.

— Жара-то какая. Пить охота...

— По пивку?

Джек уже улетел с журналом, хорошо, что его не поить. Ефремов призвал из подсобки пару бутылок усладэля и открыл их краем стола.

Пожарный ухмыльнулся:

— Не откажусь. Заграничное, что ли?

Он присмотрелся к бутылке. Butterbeer. Ни разу не видел такого.

— Английское, из самой редкой пивоварни. Лечись! — директор поднял бутыль и чокнулся с пожарным. Наконец кишки перестал мотать.

Охо-хо, какая вкуснотища... Парень причмокнул.

— И где такое берёте? Мне бы тоже. Привозит кто-нибудь?

— Да, ответственный и привозит, — наконец-то расслабился директор. — Он у нас прям англичанин записной.

Сгинешь ты с моих глаз, пьяная морда?

— Значит, я вам сейчас добро даю. Только метлы и веники убрать. Через три месяца приду, проверю. А вы мне пивка того подгоните, ладушки? Больно вкусное, — хитро ухмыльнулся парень.

— Будет тебе ящик пива, только сгинь. Чья метла — это мы разберёмся, а вот веники вынесем на время. В Хогвартс. Придётся оттуда брать. Щас, поглядим в его мозгу, когда он планирует нагрянуть? Интересно, он бумажку давать собирается, сука рваная? Зря тебя только пивом поили.

— Ну, если договорились, то распишитесь здесь. Поверку прошли, и с блеском, молодцы. Такое рвение редко встретишь. Изучите пока ППБ, инструктаж в начале года не забудьте. — Пиво подействовало волшебно, голова перестала трещать, и инспектор был готов расцеловать директора школы. Но вместо этого он вручил ему все документы и пожал руку: — До встречи через три месяца.

Ну, наконец, этот стихийный окклюмент отвязался. Ефремов грузно встал на подоконник и улетел к шефам, готовить малышню к экзаменам по столь полюбившемуся Минерве предмету. Да так полюбившемуся, что и отпускать его не хотела. Да только вот некогда. В поликлинику бы вернуться, а то совсем от пациентов отвыкнуть можно. А в Хог — гештальтиста Псину, и молодым надо заработать давать. Тем более, опыт школьной работы.

Наступили третьи сутки после родов. Во всех роддомах это праздник для мамочек — день выписки, а значит, избавления от ужасов роддома, грязных ночных рубашек и воплей чужих детей в режиме нон-стопа.

Однако, Наринэ и Иннесс в госпитале Мунго подобное воодушевление по поводу выписки не разделили бы. Причина проста: они просто не представляли, что с ними будет дальше.

Иннесс нежно смотрела через стекло волшебного колпака на своих «котят», зная, что скоро её упекут в тюрьму, а детей отнимут. Её рука лежала на специальном устройстве, через которое она пополняла запас волшебной энергии колпака, перекачивая её из собственного тела. Для магии колпака необходима была именно энергия матери и её любви, тогда недоношенные дети окрепнут быстро и смогут жить самостоятельно.

Дежуривший у дверей её палаты аврор ехидно доложил о перспективе тюрьмы и разлуке с детьми в первый же день, когда она немного оклемалась от родов. Головой она понимала, что детям так будет лучше. Если получится избежать Азкабана, то в положении беглой подследственной дети будут ей совершенно ни к чему. Однако её тело молодой мамы, переполненное окситоцином и молоком, содрогалось при мысли, что её малышей придётся отдать.

— А куда? — помертвевшим голосом спросила она аврора.

— Как вы знаете, у волшебников приютов нет. Однако для таких случаев, когда мать отправляется в Азкабан, её дети, при отсутствии иных родственников, отдаются под временную опеку в Волшеясли. Это временные ясли, которые функционируют только при появлении таких брошенных детей. Дети там пробудут ровно до того дня, когда специальная комиссия при Визенгамоте решит их дальнейшую судьбу: магловский приют, усыновление волшебниками и т. д.

— А где эти Волшеясли находятся? — Иннесс задала вопрос как можно более невинным тоном обеспокоенной мамочки, тогда как в её голове уже зрел план действий.

— При Хогвартсе, в отдельном крыле при лазарете. Мадам Помфри отлично позаботится о них, будьте уверенны.

— Что ж, это лучше, чем дементоры…

Аврор ухмыльнулся и вышел за дверь.

Иннесс позволяли кормить детей несколько раз в день, а остальное время их отпаивали живительным зельем. После очередного кормления она вернулась в свою палату и лежала на койке в апатии. Рядом стояла койка Наринэ, у которой как раз в гостях был Тер-Петросян. Он довольно смешно смотрелся в халате посетителя, нахохлившись, как воробей, на неудобном стуле. Они с Нарой спорили, что делать с синим ребенком.

— Я его боюсь, — жалобно повторила армянка в который раз.

Её монстрик тем временем лежал в прозрачной кювете и кряхтел. Нара смотрела на него издалека.

Тер-Петросян всплеснул руками:

— Ну, раз боишься, то чего и думать? Если родная мать его за человека не считает, значит, он и не человек! Чудовище! А чудовищ надо уничтожать.

— Как — уничтожать?! Я не могу, это всё-таки мой ребёнок. Просто я его боюсь. Он кусается. И… от него прямо аура исходит такая, злобная. Как будто он меня ненавидит.

— Может, чувствует, что ты его бросить собралась, — злом откомментировала Иннесс. После того, как Нара озвучила мысль отказаться от своего ребёнка, Иннесс совершенно ясно поняла, что с этой пустышкой её никакая дружба не связывает. Если бы Иннесс позволили забрать своих малышей и спокойно жить, даже без их отца, кем бы он ни был… И без Волдемортов и всей этой херни… Однако она прекрасно понимала, что это невозможно. Проклятые гормоны туманили её разум и мешали принятию правильного решения.

Армяне посмотрели на неё и промолчали. Ну и черт с вами.

Главным и единственным шансом на спасение сейчас было попробовать связаться с одним из потенциальных папаш и надавить на их теоретически существующие отцовские чувства. Но она не имела представления, как их найти. Сову здесь отправить было невозможно, аврор контролировал каждый её шаг, чуть ли не в туалет с ней ходил.

— Я тебе не предлагаю его убивать. Давай его после выписки тихонечко где-нибудь оставим, — вкрадчиво упрашивал Нару экс-шеф.

— Где-нибудь? — всхлипывала Нара, потирая грудь. Её сорочка вся была мокрая от молозива, грудь распухла до размеров дыни. По идее, если она не собиралась кормить, нужно было перетянуть грудь и пить антилактационные препараты, но армянка тянула с решением и ничего не делала. «Так она себе мастит обеспечит в ближайшие сутки. Хоть бы сцеживалась, идиотка», — лениво думала Иннесс.

Вошла санитарка и принесла поднос с прикормом. Пожилая женщина, та же, кто принимал у них обеих роды, прошла огонь, воду и медные трубы. Она видала детей и жутче, чем синий монстрик Нары. Бросив попытки уговорить мамашу взять ребёнка на руки, санитарка деловито перехватила синенького и начала кормить его из бутылочки свежим молоком единорогов. Это молоко очень подходило для прикорма, потому что было питательным и целебным. Однако достать его за пределами Мунго было сложно, и стоило оно немало. Монстрик жадно пил из бутылочки. За два дня он уже неплохо прибавил в весе. В отличие от «котят».

Открылась дверь, и вошёл аврор. Армяне сразу прервали свой многочасовой гундёж о судьбе Волдеморта-младшего и воззрились на вошедшего.

— Там к вам посетитель, — удивленно произнёс он, обращаясь к Иннесс.

— Кто? — у неё даже сердце замерло. Неужели Гера осмелился объявиться? Он-то, в отличие от Грега, не в розыске.

— Мистер Малфой. Драко Малфой. Вы вообще знакомы с ним? — напустился он на узницу с вопросами.

— Ну, как сказать…

Иннесс боялась сказать прямо, знакома или нет. А вдруг его не пустят, если не знакома?

Аврор зыркнул на неё:

— Ладно, сейчас провожу его.

Тер-Петросян засуетился и быстро попрощался со всеми, торопясь покинуть палату, чтобы не попадаться лишний раз на глаза отпрыску Малфоев.

Через пару минут открылась дверь и в комнату вплыл Драко. Несмотря на то что его положение в обществе сейчас было нестабильным, его королевское самомнение не пострадало нисколько. Зелёная бархатная мантия была стянута на груди застёжкой в виде феникса, палец украшало кольцо с ониксом, а в руке он держал отцовскую трость с набалдашником в виде головы змеи.

Драко обвёл глазами палату, даже не взглянув на санитарку, будто её и не было там.

— Могу я попросить оставить нас с мисс Иннесс наедине? — это было не просьбой, а приказом. Нару как ветром сдуло, а санитарка ушла вместе с синеньким, которому как раз пора было обрабатывать пупочную ранку.

Проводив их взглядом, Драко пододвинул тростью стул и сел. Пристально посмотрев на женщину-кошку, он вдруг усмехнулся и шёпотом произнёс:

— Привет от медвежонка.

У Иннесс перехватило дыхание. Грег, это она его так называла! Но почему он связывается через Драко?

— Я Марти, — ещё тише прошептал мужчина. — Медвежонок просил узнать, как у тебя дела.

— У меня всё великолепно, — съехидничала Иннесс, но внутри неё всё отплясывало джигу. Если Грег о ней вспомнил, возможно, он её вытащит отсюда, а потом, возможно, и её малышей из дамблдоровского приюта.

— Если не считать перспективы приличного срока в Азике? — в том же тоне ответил Марти-Драко. Он поправил волосы, взглянув в зеркало.

— Ох, и красавчик же Малфой-младший. Было бы у меня такое тело, ммм, — мурлыкал трансгендерный тип.

Иннесс передёрнуло. Она находила его отвратительным, хотя он явно подбивал к ней клинья раньше. Что поделать, её кошачья сущность притягивала всех живых мужиков в радиусе километра. Даже таких… неопределённых.

— Давай к делу. Что он хотел передать?

— Да собственно, узнать, как дела. Нужна ли помощь.

— Конечно, нужна, — Иннесс, воровато оглядываясь на дверь, кратко пересказала ему свою историю и грядущую судьбу. Тут она спохватилась: — А почему этот аврористый ублюдок с тобой не вошёл? Он же меня тут пасёт на каждом шагу.

— Ну, слава Мерлину, имя Малфоев ещё имеет свою силу, — стряхнул с рукава невидимую пылинку Марти. — А мелкому засранцу Малфою такая компрометирующая встреча с тобой, как узницей этой больницы немного подпортит его игру в честного малого, который всё осознал и теперь такой весь белый и пушистый, — захихикал Марти.

В итоге они проговорили около получаса. План получился довольно ненадёжный, но уж какой есть. Транспортировать Иннесс в Азкабан будут где-то через месяц, когда «котята» окрепнут достаточно, чтобы жить без магии колпака, в которой необходимо было участие матери, как источника волшебной энергии. Тогда их разлучат с матерью и отправят в приют. Соответственно, лучший момент, чтобы выкрасть Иннесс, — это её этапирование в тюрьму. Договорились, что Грег и его люди будут ждать группу авроров, конвоирующих женщину-кошку, возле парома, который переправляет на тюремный остров. Детей же из приюта заберут позже.

— Что ещё за приют такой выискался, никогда раньше о нём не слышала, — ворчала Иннесс.

— Да ты не переживай, там условия отличные, деток, кроме твоих, и не будет больше. А Помфри в малышах души не чает, тем более тут тройня.

— А кто ещё был в этом приюте раньше?

— Да его уж сто лет не использовали. Когда вышла оказия с драгоценными старшими Поттерами, была у министра идея очкастого туда сплавить до 11 лет, да Дамб не позволил. У меня дядя в Министерстве работал, рассказывал, как Дамблдор распинался перед Визенгамотом, что Пожиратели мелкого Гарри везде найдут, что тут нужна защита понадёжнее. Ну, он его и спрятал очень хорошо. Магия крови — тебе не Хогвартс и не заклятье Хранителя, хрен сломаешь.

Когда Драко-Марти ушёл, Иннесс чувствовала себя намного спокойнее. Приятно знать, что кто-то о тебе волнуется, даже если бы она и предпочла, чтобы это был Гера, а не Гойл. Когда она снова будет с Гойлом, то сделает всё, чтобы он вернул ей детей. И возможно, это поспособствует пробуждению его отцовских чувств. Хотя она и не знала сама, чьи это дети, Геры или Грега. Возможно, обоих. Это же магия, всё бывает, тем более с женщиной-кошкой.



В палату вернулась Нара, а с ней врач, сообщивший ей, что её выписывают. Наринэ засуетилась, собирая вещи, переодеваясь и прихорашиваясь. Тер-Петросян ждал её внизу. Женщины сухо попрощались, и Нара вышла. Следом за ней санитарка вынесла её синего ребёнка. Несчастное создание, подумала Иннесс, но тут же оборвала эту мысль. Нечего жалеть отпрысков Лорда, когда у самой проблем по горло.

Наринэ вдохнула свежий воздух летнего вечера полной грудью. Наконец свобода! Они с бывшим шефом и ребёнком вышли из госпиталя и пошли по улицам Лондона, куда глаза глядят. Синенький спал. Нара отдала его Тер-Петросяну и шла поодаль, стараясь не смотреть на ребёнка.

Они забрели в глухой район Лондона, далеко от оживлённых улиц. В одном из дворов старых кирпичных домов обнаружилась подходящая мусорка. Нара встала на углу улицы, а старый армянин просто положил свёрток со спящим синекожим младенцем, рядом с мусорными баками. Не перемолвившись ни словом, они вывернулись из двора и быстрым шагом ушли туда, откуда пришли.


Ребёнок проснулся от скрипа тормозов машины, остановившейся рядом с баками. Из машины вышла женщина лет тридцати в мусульманской одежде и хиджабе, с мешком мусора. И чуть не споткнулась о хнычущего ребёнка в кульке одеял. Женщина заверещала на арабском языке, и из машины выбежал её муж. Сначала они хотели позвонить в полицию, но потом передумали, когда увидели, что ребёнок очень странный.

— Возможно, он болен, Фатима, давай позвоним в скорую помощь и в полицию, — уговаривал женщину муж.

— Нет, хабиби⁷, не нужно. Мы ещё успеем позвонить куда надо. Давай возьмём его домой, а там будет видно.

Видя, что муж сомневается, Фатима прибегла к главному трюку.

— Может быть, это дар Аллаха нам. Ведь мы уже четыре года не можем завести ребёнка.

— Может, и дар. А может, и проклятье, — произнёс мужчина. Однако больше он не спорил, и пара забрала свёрток и укатила в сгущающиеся сумерки.


К федералам директор нелицензированной школы поехал с тяжёлым сердцем. Собранные бумаги отложили мрачный отпечаток бюрократизма. Хорошо Сусанне, она в готовой школе работает, да и та срывается как зверь. Ну, хоть шоколадки носить не перестала — дают, чтоб заткнулась. А как армянам без сладкого? Один набор он оставил на презент и волок в целлофановом пакете за собой, иначе они там все с ума посходят, если достанет из нагрудного кошелька такую коробку.

В федеральном министерстве, как всегда, всё было по-другому. Предельно вежливый охранник показал ему дорогу, чисто вымытый пол был в наличии, тогда как орущая бабка-уборщица в поле зрения не попадала.

В столе справок его направили сразу к инспекторам. За лакированной дверью в светлой комнате его корректно поприветствовала молодая женщина с ярко-красной помадой.

— Девушка, я с лицензией на школу для Москвы и области... — в сто пятисотый раз повторялся маг, бухая на стол портфель с папками и тихо зверея.

— Екатерина Николаевна, это к вам. Пройдите к тому столу.

Екатерина Николаевна, женщина под сорок, немного чудаковатого вида, тихо поздоровалась и указала на стул. Ефремов вытряхнул все документы перед ней, но она аккуратно сдвинула их в сторону.

— Сначала расскажите на словах, что за школа, какая специфика, финансирование, программа. Потом бумаги посмотрю.

И она уставилась на Ивана пронзительно зелёными глазами за стёклами очков в фиолетовой оправе. Ногти у неё тоже были фиолетовые, слегка облупленные.

— Да, экстрасенсы мы, направления четыре: основы медицины, экономика, компьютеры и... э-э-э... востоковедение.

Екатерина Николаевна медленно моргнула.

— Экстрасенсы. Экономика.

Она взяла из ящика маленький кружевной платочек и промокнула лоб.

— Бог весть, чем занимаются сегодня... Ну, это не моя забота. Вы все документы собрали? Заключения пожарных и Роспотребнадзора есть?

— Есть. Где у вас касса или банкомат, пошлину оплатить?

Женщина посмотрела на него очень внимательно.

— У вас же юридическое лицо. Оплачивайте со счёта организации через бухгалтерию. Вот реквизиты.

Иван чуть не матюгнулся. Ну как так можно было затупить?

Екатерина Николаевна сжалилась:

— Хорошо, поступим так. Комплектность я посмотрела, всё в наличии. Заявление я приму сегодняшним числом, а пошлину оплатите, и пришлите мне скан на электронную почту. Через десять дней ждите комиссию, если я не обнаружу грубых нарушений лицензионных требований в ваших бумагах.

— Скан? Ну, это пусть наш айтишник сделает, сам я не умею.

Чудачка пожала плечами:

— Как-то без разницы, лишь бы бумагу получить. Поправив упругие локоны, она кокетливо улыбнулась импозантному директору экстрасенсов:

— Если комиссия пройдёт успешно, я вам позвоню и скажу, когда забирать бланк лицензии. Впрочем, если провалитесь, я всё равно позвоню.

И она рассмеялась, протягивая Ивану второй экземпляр заявления с входящим номером.

Через указанное время зеленоглазая позвонила и сообщила неутешительные новости: экстрасенсам придётся барахтаться без лицензии. Либо договариваться с мэрией и жить на коммерческих правах, либо получить справку в министерстве... всё той же экстрасенсорики.

Армянин заартачился и предложил справку из английской минмагии.

— Вы в России преподаёте, значит, от русского...

Вдруг рядом с магом дико заорала жена, бессвязно лепеча про зверинец. Феникс, что ли, вырвался? Нет, оказывается, по дому ползает гадюка и шипит. Пока змея не укусила благоверную, он голыми руками ловил её по полу, но потом сообразил, что стихийно сколдовал Серпенсортию. Фините Инкантатем! И через десять минут он уже отпаивал жену корвалолом, намеряв ей лёгкую гипертензию. Что ж, надо позвонить Минерве и хорошенько нажаловаться на жизнь, может, она чем поможет в нелёгких думах. Всё-таки это их с призрачным Дамблдором придумка.


_______________
¹ Партеногене́з (от др.-греч. παρθένος — дева, девица, девушка и γένεσις — возникновение, зарождение, у растений — апомиксис) — так называемое «девственное размножение», одна из форм полового размножения организмов, при которой женские половые клетки (яйцеклетки) развиваются во взрослом организме без оплодотворения.
² Вегетососудистая дистония — ВСД — полиэтиологический синдром (симптомокомплекс), согласно МКБ-10, может классифицироваться, как проявление соматоформной вегетативной дисфункции сердца и сердечно-сосудистой системы.
³ Дуду́к (тур. düdük; арм. դուդուկ — язычковый деревянный духовой музыкальный инструмент с двойной тростью. Представляет собой трубку с 9-ю игровыми отверстиями. Варианты распространены среди народов Кавказа, Ближнего Востока и Балканского полуострова.
⁴ Кеманча́ (от древнеперсидского kamānča; локальные разновидности: понтийская лира, кеменче, кемендже, кеменджеси, кеменча, кяманча, кемендзес, кементсия, кеман, гиджак) — общеродовое название струнных смычковых музыкальных инструментов, сродни арабскому ребабу, средневековому европейскому ребеку, французскому пошету, болгарской гадулке.
⁵ Зара (арм. певица) — «Dle Yaman» (2002).
⁶ Мидихлорианы (англ. Midi-chlorian) — самостоятельные разумные микроскопические формы жизни, существовавшие в симбиозе внутри клеток всех живых существ. Они являлись посредниками между разумными существами и всеобъемлющей осязаемой энергией, называемой Сила.
⁷ Хаби́би (араб.) — арабское слово, означающее «(мой) любимый» (в мужском роде, в женском звучит, как хабибати или в разговорной форме хабибти), от прилагательного хабиб — «любимый».
Твит 8. Министерство магии.

Минерва, огорчённая ответом департамента образования, рискнула потревожить министра магии Кингсли Шеклболта через камин.

— Сэр, с вами хочет поговорить мистер Дамблдор... с портрета. Он только что активировался.

Кингсли потёр глаза от усталости и, как мог, вежливо поинтересовался у директрисы:

— А в чём, собственно, дело, Минерва? Я всегда к вашим услугам, разумеется, однако, в столь поздний час... И мне ещё нужно закончить одно-два письма...

— Дело в том, что в России надо проводить выборы министра магии и нам с вами надлежит явиться русскому премьер-министру или президенту.

Кингсли тяжело вздохнул.

— Ох, Мерлин. Я давно подозревал, что придётся вмешаться в ситуацию с волшебным сообществом в России. Однако на мой взгляд сейчас наименее подходящий момент для этого. Чем же спровоцирована инициативность нашего уважаемого экс-директора именно сейчас?

Минерва хотела напомнить про сумасбродство чокнутого старца из Ноосферы, но принялась долго и нудно пересказывать свою битву в гороно и комиссию оного в святая святых Хогвартсе.

— ...И всё это из-за мистера Ефремова, который собирается лицензировать свою школу. Наверняка вы знаете о нём из газет...

Кингсли усмехнулся:

— Ох, Россия. Каждый раз, когда кто-то пытается её завоевать, его армия вязнет в её снегах и болотах. То же самое происходит с несчастными, пытающимися России чистосердечно помочь. Что же, упорство мистера Ефремова похвально, и наш долг — поддержать его. К тому же, я подозреваю, что Альбус не оставит нам иного выбора.

Министр магии выпрямился в кресле.

— Я прибуду в ваш кабинет через несколько минут. Разговор будет долгим...

— Да-да, — послышался тихий голос с портрета, — это мой духовный наследник, и нам необходимо оказать ему содействие.

— И какие ваши предложения, мистер Дамблдор? Насколько я понимаю, речь идёт об экспедиции нашего бравого отряда в Москву с целью введения, так сказать, в курс волшебного дела некоторых представителей российской власти, — Шеклболт внутренне поёжился от перспективы предстать перед Владимиром Путиным и попытаться ему показать пару фокусов.

— Разумеется. Но для начала необходимо составить список политиков, избирательный список я имею в виду. Сориентироваться и протестировать их на магию должен мой новый друг. Это же его родина, его газеты и телевидение.

— Вы так считаете? — протянул Кингсли. — А нельзя ли обойтись без... м-м-м... списков?

Кингсли был человеком действия и планирование и составление списков до сих пор выносил с трудом.

— Я уверен, что в российском магическом мире найдётся лидер с нужными качествами, которого поддержит большинство.

— Российское магическое сообщество мертво, его планомерно уничтожил Сталин в 1937一1953 годах. По стране бродят стихийные маги, необученные до сих пор. Лишь школа рабочей молодёжи Звартноц пытается исправить удручающее положение.

Кингсли был пристыжён. Министру магии полагается знать подобные вещи. Он предполагал, что в России дела плохи (когда они были хороши?), но степень упадка не осознавал.

— Тогда это будет вдвойне опасная миссия, — задумчиво произнёс он, уже прикидывая план действий.

Волшебная луна вовсю светила в волшебное окно кабинета министра магии, когда Кингсли наконец собрался поговорить с доктором Ефремовым, он же духовный наследник Дамблдора. Наконец, он взялся за перо и пергамент и, нервно почёсывая лысину, набросал несколько строк. Привязав письмо к лапе казённой серой совы, Кингсли приказал ей найти доктора, да побыстрее, а сам в ожидании уткнулся в очередной отчёт Департамента магических игр и спорта. Отчёт, как всегда, был написан отвратно, и это хорошо отвлекает от насущных проблем. Ефремов лежал дома на диване, вперившись в футбольный матч из Европы по спутниковому телевидению, когда в окно влетела ночная птица. По первости ему показалось, что это злосчастная пустельга, но он вспомнил, что от души зловредной бабушки они избавились навсегда. Отвязал письмо и пробежал глазами. В сложенном треугольнике с незнакомой эмблемой лежал непонятный жетон, как до него потом дошло, портключ до лондонской улицы с заброшенной телефонной будкой и номером, который нужно набрать для прохода в министерство.

Отзвонился директрисе, что на работу он выйти не может, только вечером в ШРМ Звартноц. Минерва благословила его именем Мерлина и повесила трубку. Интересно, за какие грехи его так сразу в минмагии? Снейп дал ходу истории с языком или Дамблдор пронюхал его игры с магической мафией?

Надо было модифицировать собственную память, вдруг министр телепат? Снейпу он звонить, естественно, не стал, а потревожил доброго старину Джека, тоже оторвав от футбола.

— Тебе не приходилось модифицировать память самому себе?

— Я уже сто раз это делал, я же побаиваюсь твоих тёмномагических друзей. Это делается как обычно, но перед зеркалом.

После манипуляций разболелась голова, и измученный колдомедик уснул беспокойным сном. Утром он долго собирался, брился и велел жене выгладить его белую парадную мантию.

Облачённый и нахохлённый, он явился в будку и от несознаваемого волнения не мог набрать номер на телефоне, хотя держал пергамент перед собой. Над ним бы наверняка посмеялся сейчас главный ролевик Гера, который помнит это, наверное, наизусть. 62442. И будка поехала вниз, открывшись лифтом в длинном холле с двумя рядами входных и выходных каминов на этаже. Пройдя по великолепной з️а️́ле с каминами, где сновали прибывающие и отбывающие волшебники, он уселся на бортик восстановленного фонтана с красивыми представителями почти всех магических рас и промокнул лоб прохладной водой. Наверное, тут курить нельзя и курилки нет, надо было курнуть у будки. Ещё раз сверился с запиской министра и побрёл к лифту. Когда он опустился на нужный уровень, он быстро сориентировался, в двери кабинета катался волшебный глазной протез Аластора Моуди по прозвищу Шизоглаз Хмурри. Ну, на память об орденце феникса и глазок дверной удобный.

Услышав робкий стук в дверь, Кингсли отложил отчёт и выпрямился в кресле. Благодаря старине Хмурри он знал, что это доктор Ефремов прибыл, наконец, и переминается там на пороге с ноги на ногу. Кингсли понял, что гость волнуется. Однако ему и самому было не по себе. Он плохо себе представлял, как пойдёт разговор. Однако через секунду он махнул рукой и властно рявкнул: «Войдите!». Ефремов вошёл и поприветствовал старшего по званию, разглядывая негритянскую фигуру в цветастой мантии. От неё веяло настороженностью, но Ефремов овладел собой в считанные секунды и приветливо улыбнулся. С чиновными дураками из департамента здравоохранения и образования он разговаривал хорошо. Даже с мэром Москвы он уже разговаривал. Ну не докопается же, надеялся он, ритуал же был проведён. Но за своих сатанят всё равно внутренне трясся. Кингсли усмехнулся про себя. Не так он себе представлял идейного борца за свободу образования. От гостя за милю несло медикаментами, парадная мантия сидела кривовато. Однако на лице доктора сверкнула бравая улыбка, и министр улыбнулся в ответ.

— Добро пожаловать, уважаемый мистер Ефремов, в святая святых британского магического сообщества. Нас не представляли друг другу, так что, — Кингсли протянул широкую ладонь, — Кингсли Шеклболт, министр магии Великобритании.

— Очень приятно, — такая же крупная, но более изящная и нежная волосатая рука потянулась в ответ. — С чем вызывали?

— Собственно, догадаться несложно. Мне доложили, что вы развили бурную деятельность в России. Организовали нечто вроде школы волшебства в попытке обучить молодых магов азам магии. Я верно излагаю?

— Верно. Но эти ребята дают мне фору в сто очков вперёд. Они герои войны за Ассамблеум, если вы читали газету. Я лишь организовываю учебный план. Вернее, мы с мистером Снейпом его организовываем. Он обеспечил нас литературой и прививает правила хорошего тона в магии. Сего мне, как стихийному колдомедику, открывается до сих пор. Да и о способностях своих я узнал случайно, — обаятельно откровенничал Иван Львович, совершенно успокоившись. Очередное гороно, только и всего.

— Школа — это замечательно. О ваших учениках я наслышан. А также наслышан о ваших проблемах. Насколько я понимаю, вы потянули за верёвку, а вылез целый волосатый монстр в виде полного бардака в магическом мире вашей страны. Именно эту проблему волшебного мира, а точнее, его отсутствия, нам с вами надо решать.

— Нельзя ли поподробнее? Это про русское министерство, что ли? Нам с госпожой Макгонагалл сказали в минобразования, это её рекомендация?

— Именно, что про русское министерство. Точнее, про необходимость его организовать. Эта необходимость назрела давно, и, честно говоря, я удивлён, что до сих пор никто не пошевелился сделать это. Такой простор, такой лакомый кусок для представителей волшебной власти многих стран... Те же Штаты или Германия. Вам ничего не известно, были уже попытки узурпации? Или, так сказать, интервенции? — Кингсли в упор уставился на доктора.

— Мы варимся в изоляции, говорят, у стран бывшего соцлагеря, ныне просто восточной Европы, есть своя школа, но доподлинно я не знаю где.

«Это надо Геру спрашивать, он всё читает в Интернете, может, знает».

— Вы имеете в виду Дурмштранг. Вам и не скажет никто, где эта школа находится. Ваша цель — организовать собственную нормально функционирующую, лицензированную школу, я правильно понял?

— Да, именно так, — Ефремов напрягся, сейчас, небось, будут предлагать эту самую узурпацию и интервенцию. — И каковы будут предложения?

—Тогда представьте, уважаемый мистер Ефремов, что школа у вас уже есть. И вы радостно обучаете первых учеников магии и колдовству. Пролетело несколько лет, ученики сдали экзамены и стали выпускниками... А что дальше? Куда они пойдут после школы работать? В магловский мир? С полученными навыками это просто смешно. Некоторые останутся преподавать. А остальные? Эмигрируют? Ведь в вашей стране легальных мест работы для них нет.

— Они и так пришли из магловского мира уже взрослыми. Наверное, вернутся обратно, ведь Дамблдор предлагал мне интеграцию. Экспериментальную, наверное, простите. Будут приколдовывать на работе, я думаю.

«Как и я сам».

— Эти первые ученики — да. Однако появятся одиннадцатилетки с талантом к магии. И они спросят, почему они должны прятать свои таланты?

— Семилетние. Мы собираемся давать магловское образование до одиннадцати, ведь если ребёнок — маг, то его имя пишется в специальной книге с рождения. У нас есть такая книга. Господа Макгонагалл и Флитвик наколдовали. Только к чему вы клоните, разговор, простите, идёт по кругу, вокруг да около...

— Я клоню к тому, что без нормально работающего министерства магии во главе с компетентным министром, ваши труды с основанием школы будут пустыми. Вы готовите детей для будущего, которого не может быть. Поэтому я предлагаю вам провести избирательную компанию по выборам министра магии. Естественно, под нашим руководством, — голос Кингсли стал твердым и настойчивым. — Решайте, мистер Ефремов.

Ефремов глубоко задумался. Среди политиков он решительно не был знаком ни с кем, кроме Ары Абрамяна. Но он даже не знал, маг он, сквиб или магл. Придётся испрашивать аудиенции, благо, что Гурген давно выздоровел. И пытаться узнать возможные кандидатуры. Только шляпу надо прихватить или плёнки.

— Хорошо. Я посоветуюсь в политических кругах. Но где вы рекомендуете проводить выборы, в Визенгамоте или Госдуме?

— Я думаю, Визенгамот окажет вам поддержку, но, собственно, выборы лучше проводить на вашей территории. Госдума как таковая может дать ресурсы, финансовые и организационные. Минерва к вашим услугам, как и я, и все минмагии. Первая задача — найти достойных кандидатов. Хотя бы троих. Вы хороший организатор, справитесь. — Кингсли сел за стол и стал просматривать бумаги, давая понять, что разговор окончен.

Кингсли устало смотрел на закрывшуюся дверь. Этот доктор не так прост, как хочет казаться. Однако дело вроде бы сдвинулось с мёртвой точки. Ох, как он ненавидел административные проблемы!.. Министр махнул палочкой и призвал стакан и бутылку огневиски.





Владимир Владимирович думал. Это было его обычное занятие после полуночи, когда большинство государственных дел было улажено, в чашке на столе был пуэр, а за окном горели огни Москвы. Он устроился в уютном кресле и задумчиво крутил в руках чашку, перебирая в голове слова Саакашвили. Вся эта грузинская ситуация фоном проигрывалась в его голове, когда его покой внезапно был нарушен.

Из-за высокого шкафа морёного дуба, расположенного меж двух оконных ниш, раздалось шуршание.

Владимир Владимирович немного удивился. Мыши? В Кремле? Надо сказать Димке, то бишь Дмитрию Анатольевичу, чтобы решил вопрос.

Собственно, это же сейчас его, Димкин, кабинет. И Владимир Владимирович его тут поджидал.

В этот момент распахнулась дверь и вошёл упомянутый президент России, на ходу набирая что-то на смартфоне. Дмитрий Анатольевич любит эти приблуды, из рук не выпускает.

— Дмитрий Анатольевич, да тут крыса завелась!

— Где?! — президент ошалело взглянул на премьера. — В Правительстве?!

— В Правительстве-то сто процентов есть. А я тебе про мой кабинет, то есть твой. То есть этот.

Дмитрий Анатольевич нахмурился. Вышло невпечатляющее.

— За шкафом шуршит, — указал Путин чашкой чая.

В этот момент шуршание возобновилось. При этом намного громче. Если бы Владимир Владимирович не был эфэсбэшником, он бы вздрогнул. Сейчас вместо него вздрогнул Медведев.

— Надо звонить хозяйственникам...

Он уже протянул руку к телефону на столе, как замер. Из-за шкафа раздался приглушенный бас:

— Не извольте беспокоиться, сударь. То не крысы. Шкафчик отодвиньте, коли не затруднит.

Медведев медленно сел в кресло и медленно перевёл взгляд на премьер-министра. Премьер ещё медленнее поставил чашку на стол и поднялся на ноги.

— Чертовщина, — произнёс Путин.

Дмитрий Анатольевич тайком перекрестился.

— Так отодвиньте, будьте любезны, — повторил голос из-за шкафа.

Путин прокашлялся.

— Как же мы его отодвинем, он же тяжеленный, цельного дуба.

Из-за шкафа раздался театральный вздох.

Затем что-то скрипнуло. Мигнул свет в лампах. Послышался запах затхлости. Когда Владимир Владимирович вновь открыл глаза, шкаф стоял перпендикулярно стене.

На стене оказался узкий необлицованный деревом участок камня. По центру висел небольшой портрет темноволосого старца с длинной бородой и с глазами чуть навыкате. Даже школьник безошибочно узнал бы в нём Гришку Распутина. И, собственно, портрет разговаривал.

Медведев похолодел. Путин убрал руки в карманы брюк. Похоже на экран, но откуда он здесь?..

Григорий ухмыльнулся.

— Вечер добрый, судари. Который из вас ныне глава державы?

Медведев дёрнулся вперёд:

— Я.

— Он, — подтвердил Владимир Владимирович.

— У меня для вас весточка с аглицкого министерства колдовства. Через четверть часа прибудет министр ихний с визитом. Кингсли Шеклболт величают. За сим откланяюсь.

Гришка опять ухмыльнулся, стрельнул глазами на застывших премьера и президента и был таков. Просто исчез с портрета, одна рама осталась.

— Куда это он делся? — беспомощно моргал Медведев.

— Меня не столько это интересует, как — нет, ты слышал? Министерство колдовства?! Это что, какая-то секта? Почему я не знаю? И как они сюда хотят проникнуть, тут охрана...

Путин ходил туда-сюда по кабинету. Затем вытащил мобильник:

— Кто сегодня на посту? Добавьте ещё четверых. Внеплановый обход. Да, сейчас. Пятнадцать минут усиленного патрулирования.

Положив трубку, он сунул руку в другой карман — там лежал успокоительно холодный небольшой пистолет.

Наконец он сел в кресло и посмотрел на Дмитрия.

— Подождём. Думаю, уходить смысла нет. Те, кто может проделать такие фокусы, всё равно нас найдут.

Наконец пятнадцать минут минуло. Как только указанный срок вышел, произошло несколько вещей.

Вновь мигнул свет. Послышался громкий хлопок. Путин выхватил пистолет, пытаясь определить источник выстрела, когда свет зажёгся снова.

Посреди комнаты стоял человек.

Стоял, как ни в чём не бывало, будто у себя дома. На вид ему было около пятидесяти, высокий и темнокожий. Строгий деловой костюм. Выбивались из образа только длинная серьга в ухе и деревянная узкая палка в руке.

— Добрый вечер, уважаемые, — произнёс мужчина на чистом английском, — Кингсли Шеклболт к вашим услугам.

— Это оружие? — поинтересовался Владимир Владимирович.

Кингсли спрятал палочку в чехол на поясе.

— Своего рода — да. А теперь и вы уберите пистолет, пожалуйста.

— Ни в коем случае, — холодно произнёс Путин. — Вы ворвались в Кремль, и так просто вы отсюда не уйдёте.

Кингсли вздохнул и вновь обратился к русским политикам.

— Я специально выбрал момент, когда вы оба будете здесь. Не знал, к кому лучше обратиться с таким делом.

Он подошёл к стулу и сел, отчаявшись дождаться приглашения.

— Дело в том, уважаемые мистер Путин и мистер Медведев, что Лондон желает помочь вашей стране навести порядок в некоторых... сферах российского общества.

— Благодарим за заботу, — отчеканил Путин, — но мы в помощи не нуждаемся. Сейчас не девяностые, когда мы у вас из рук ели.

Кингсли посмотрел на Дмитрия Анатольевича. Тот согласно закивал головой.

— Боюсь, нуждаетесь. И если вы сейчас не примете нашу помощь, в будущем вы можете получить серьёзные проблемы. Причём исходить они будут не от нас.

— О чём вы?

Кингсли напряжённо покосился на пистолет, но решил продолжить.

— Сэр, я сейчас вам объясню всю ситуацию. Но дайте слово, что не будете стрелять. Мне необходимо провести для этого некую демонстрацию.

Путин вперился в него холодным взглядом светлых глаз. Шеклболт не моргнул. В нём чувствовалась уверенность и опыт сильного политика. Странно, что раньше Владимир Владимирович о нём ничего не слышал.

— Хорошо, — Путин опустил пистолет, но не убрал его. Медведев нервно стучал по столешнице смартфоном.

Англичанин медленно достал деревяшку из чехла. Теперь стала видна отполированная поверхность и резная ручка палочки.

— Я слышал, вы, русские, очень любите Новый год... — задумчиво произнёс он и осторожно взмахнул палочкой.

На стол приземлилась маленькая наряжённая ёлочка. Рядом из ниоткуда возникли штоф водки и три рюмки. Шеклболт взмахнул снова, и в комнате пошёл снег. Заиграла ненавязчивая «В лесу родилась ёлочка...».

Путин сидел в кресле с каменным лицом. Его разум отказывался воспринимать увиденное. Какой-то фокус спецслужб Британии? Но как это возможно провернуть в сердце Москвы, в Кремле, без помощи изнутри? Вероятно, крысы здесь всё-таки завелись.

Дмитрий Анатольевич взмок. Он просто перестал что-то соображать.

Кингсли открыл водку и разлил по рюмкам.

— Предлагаю тост. За дружбу.

Он замер в ожидании. Путин наклонился и взял рюмку. Медведев пробормотал что-то про закуску.

На столе появились солёная селёдка и сало.

Молча выпили. Кингсли не поморщился и не закусил.

— Хорошо, признаю, мы впечатлены, — произнёс Путин. — Особенно тем, как вы пьёте без закуски. Так какое сотрудничество вы предлагаете? Фокусы — это занимательно, конечно, теперь я понимаю, что у вас свои люди здесь. Какие условия вашей так называемой помощи?

Кингсли поморщился от досады.

— Это не фокусы, коллега. Это магия. А я — министр магии.

Путин засмеялся.

— Хорошо, пусть будет магия...

Внезапно раздался ещё один хлопок, и смартфон Медведева превратился в молоток.

— Этим, безусловно, удобнее будет стучать по столу, мистер Медведев.

— Итак, к делу. Во всём мире живут в тайне от обычных людей люди, обладающие особыми способностями...

— Типа «Людей Икс»? — спросил бледный Дмитрий Анатольевич.

Путин зыркнул на него.

Кингсли продолжил:

— Нет. Типа волшебников. То, что я вам показал, это магия, господа.

— Несмешно, — строго произнёс Путин. Не помогло. Кингсли невозмутимо съел кусок селёдки.

— Магия существует, мистер Путин. И почти в каждом государстве есть министерство или департамент, который курирует и контролирует волшебников. Как правило, они составляют не более 1-го процента населения, а в вашей стране и того меньше, после репрессий тридцатых годов.

Да-да, в России тоже есть волшебники. Например, этот мистер, что любезно предупредил вас о моём прибытии. Но он жил давно, когда ещё существовало ваше министерство магии. Он,.собственно, и был министром при императоре Николае Вторым.

Цвет лица Путина менялся с бледного на красный и обратно. Он не мог поверить в это, однако молоток и селёдка говорили очень красноречиво, что что-то в этом есть. Медведев, судя по всему, решил, что он сошёл с ума. Он поедал сало с улыбкой и постукивал бывшим смартфоном по своей голове.

— Но почему мы не в курсе ситуации? Почему ни один волшебник не проявил себя, пытаясь захватить власть или что-то подобное?

— В вашей стране этого не происходит, потому что ваши маги стихийные, не обученные. Школы магии у вас нет, точнее, не было до недавних пор. Собственно, организация этой школы одним магом-энтузиастом и потребовала более или менее сносно функционирующего аппарата контроля и надзора над волшебниками в вашей стране.

Владимир Владимирович скрестил руки на груди:

— Вы имеете в виду, что собираетесь организовать филиал вашей секты у меня под носом?

— Нет. Он имеет в виду, что нам нужно своё министерство магии, — тихо произнёс Дмитрий Анатольевич. — Я ему верю.

Путин развернулся в кресле. Димка больше не выглядел блаженным. Он смотрел на англичанина с интересом и уважением.

— Нам нужно посоветоваться, — решил Путин.

— Без проблем, я буду за дверью, — Кингсли поднялся. Русские ожидали, что он исчезнет в дыму, однако он просто вышел из кабинета. Видно, пожалел психику Медведева.

— Я ему верю, — повторил Димка.

— Почему?

— Потому что... Только не смейся. У меня бабушка, кажется, ведьмой была. И она мне много такого показывала... И про министерство магии рассказывала. При царе было такое. Я думал, сказки — это выдумки для детей. А теперь, похоже, — правда.

Путин думал. В таких вещах он не разбирается, не такой характер у него. И Дмитрию он привык в подобных делах доверять. Он, Димка, парень мягкий, но интуиция у него есть. И к тому же, если это всё — правда и в стране живут дикие ведьмы и колдуны, нужно срочно брать над ними контроль. До того, как этот контроль возьмёт на себя Британия. Или Америка.

— Хорошо. Надо министерство — будет вам министерство, — хлопнул он по столу. — Мистер Шеклболт!

Кингсли за дверью улыбнулся. Кажется, вопрос решён. Остальное — дело техники...