* * *

[galleonych]

На совете в кругу ордена сокола было решено оживить дух Брежнева и спросить, что этот шамкающий хрыч думает о состоянии современной политики. При ком рос Ефремов, того и спрашивать, логика была железной.

Или даже попытаться его оживить как кандидата, ибо фигура монументальная, возможно, даже магическая. Ну, бродит же по Красной площади его призрак, наверное...

Пока у Барсегова был выходной, его озадачили распоряжением:

— Арутюн, сделай мне перстень безразмерный от 21-го номера из серебра с цитрином, — повелел Иван Львович своему приятелю, баловавшемуся в свободное от работы время ювелиркой как прямым продолжением своего высокоточного протезирования. — Плачу галлеонами тебе на зелья и учебники.

— Мне бы в нормальных деньгах, чтоб расходные материалы оплатить...

— Как скажешь, обменяю. Сколько тебе времени надо, суток хватит?

— Что, заказ такой срочный? Тогда в повышенной плате...

— Да уговорил, это нужное.

И дантист принялся бегать за цитрином и срочно ваять изделие.

На исходе тех же суток Снейп и директор отправились по указанному адресу, вооружившись палочками и оживляющим перстнем. Естественно, никаких привидений у Кремлевской стены они не увидели. Ефремов в суеверном ужасе повернул украшение, когда главные часы страны пробили полночь. Перед ними явился полубестелесный облик генсека в пиджаке с многочисленными орденами. Интересно, целоваться он не полезет?

— Здравствуйте, дорогие... хм-м... товарищи! — энергично прошамкал дух. — Я рад... хм-м... своему возвращению...

Дух протянул разлапистую ладонь для рукопожатия и занёс левую руку для объятий. По телу Ефремова прошёл чувствительный холодок, но ладонь и руку почувствовать было можно на ощупь. Это тебе не привидение и не 🌟патронус. Но в сочетании с полупрозрачностью — полная жуть.

— Мы тоже рады вашему возвращению, — сказал Ефремов, отстранившись из объятий. — Мы хотели вам вопрос задать...

— Хм-м... Какой? — заинтересованно повёл бровями генсек.

— Как вы думаете, кто из нынешних политиков — маги? — Ефремов решил сократить обмен любезностями с потусторнней сущностью. Хотя она сама — магический объект, и можно было бы перенести её на живого человека... Например, на того же Серёжу Макарова, который в ссылке...

Иван Львович дал Снейпу прочесть свои мысли и получил такой же телепатический ответ:

«Нет, это не ваши бэкапы, это некромантическая магия, а с ней шутки плохи. Придут черти и в ад заберут живьём».

«А за мой камень не заберут?».

«Нет, это жизненная магия братьев Певереллов, не зря Дамблдор носил этот перстень».

— Вы там... хм-м... в гляделки играете? — требовал к себе внимания оживший генсек. — Вы маги... хм-м... телепаты? Был у меня один в подчинении, что ни пожелаю, бывало, хм-м... уже на блюдечке несёт.

Ага, зубровку с фенозепамом, видимо! По поведению заметно.

— Да, мы хотим возродить министерство магии в стране, нам группа политиков нужна. А то баллотируется там один армянин из диаспоры, а нам велено трёх кандидатов найти.

— Хм-м... ну Лавров, например. Его отец — тоже армянин, только тбилисский.

— У меня бабушка и мать... — поддержал Ефремов. — Тбилисские...

Так что берём.

— ...Хм-м... Митрофанов, сын сестры моей жены, в Нагорном Карабахе был... Видать, потянуло... Неизвестно, кто его родной отец. Чёрный он какой-то...

— Может, он просто друг армян?

— ...Хм-м... может и так... Егор Гайдар выдающийся, всё же внук писателя, сам пишет много... Шойгу молодой да ранний, с Гайдаром рука об руку... Про Чурова Медведев говорил: «Ты волшебник»... Жириновский... хм-м... захочет обязательно, если Митрофанова позовёте... Алёшка же из его партии вышел...

— А Зюганова не надо пригласить? — улыбнулся врач, но генсек никак не отреагировал на иронию.

— Конечно зовите, хм-м... он наше коммунистическое дело продолжает...

— Выборка хороша, может и хватит... Спасибо вам, Леонид Ильич, на добром слове.

Брежнев погрустнел, он бы поболтал с магами ещё, лишь бы только его не развоплотили. Но пришлось возвращаться в ад, куда высшие силы делегировали его нейтрализовывать Сталина. При развоплощении генсека Ефремов услышал призрачный голос:

— Вано, тхорник, брось ты эту затею с магами, иначе я буду мстить...

Бр-р, это что, он теперь галлюцинирует или бабка стала чертовкой, в ад забирает? Чтобы стряхнуть ужас, Вано спросил Снейпа:

— Сева, ты на диктофон это записал? А то я забуду все фамилии...

— Я тоже слышал тот голос, не бойся, Джон. Это побочный эффект камня, вызывает родных. Ведь ты бабушку упоминал, вот её и зацепило.

— Не хочу о ней думать, тошно. Она при жизни кровь мою пила, будто я ей неродной... за что?

— Твой отец — еврей... вот и всё.

— Не знаю, жиденком она меня не называла никогда... Жаль, родным диагноза не поставишь адекватно...

Ефремов не спал всю ночь до утра и отбивал мрачные мысли написанием писем политикам. Извел полпачки писчей бумаги. А наутро поплёлся на почту за конвертами. Сусанна даже боялась к нему подойти, настолько он был мрачен, просто туча чёрная. Но сорвался он на уроках в Хоге при подготовке к экзамену по психологии, прямо на малышей, да так,
что даже Тедди расплакался. Нехорошо вышло. Но нервы не железные. Спустив пар, отправился к Макгонагалл за печатью школы, а после поплёлся на совятню рассылать конверты с хогвартским сургучом.

Все восемь политиков откликнулись на предложение из интересу «маг я или не маг». А подстегнуло их сообщение премьера, что страна находится под угрозой иностранного влияния в магических делах, которому они сначала не поверили. Однако, получив официальную бумагу из Великобритании, они забоялись. Хорошо, что в английском конверте лежало русское письмо. Продажная шкурка? Только Ара Абрамян был спокоен как слон. Перстенёк в письме лежал, печаточка жёлтая с серебром. Не забыли о нём, свои — это свои.

Депутатов и министры вызвали в Интернет, куда они явились со своими телохранителями. Выводил их директор школы, а охрану — его бывший бодигард Джек. Жириновский не хотел подавать руки изменнику Митрофанову, проворовавшемуся и провзяточничествовавшемуся. Между ними стал интеллигентный Гайдар, стремясь погасить ссору в зародыше. Шойгу держался поближе к директору, потому что тот написал о своей бывшей поликлинике, в которой было отделение чрезвычайных ситуаций.

— Молодец, наш человек, — одобрил Сергей Кужугетович.

Прилетели они на площадь перед лондонским Минмагии, где их ждал на улице расколдованный Кингсли Шеклболт и восемь бибикающих лимузинов для политиков. Афроангличанин выступил с короткой вступительной речью перед толпой людей:

— Господа русские политики, в этот знаменательный день вы подвергнетесь испытанию
естества на магию. Вас доставят на особый полигон, где вы должны сами найти себе дорогу. Кто собьётся с пути, тот, к нашему сожалению, останется за бортом магической жизни. Оставшихся встречу я сам и мои замечательные волшебные друзья.

— Я не ссыкло, — нагло заявил Владимир Вольфович. — Я пионером был, в зарницу в Артеке играл.

— Все были и пионерами, и комсомольцами, — отрезал Зюганов. — Только кто компартию сохранил, а?

Кингсли, видя назревающий конфликт, поспешил дать отмашку министерским автомобилистам, предупреждённым, что на лимузинах летать нельзя. Политики расселись в машины, окружённые охраной.

Иван и Джек, помахав им рукой, скрылись за поворотом, чтобы спрятаться в Ассамблеуме на ближайшие четыре часа, в течение которых Хогварс-Экспресс домчит пассажиров на двойной скорости до Хогсмида. Промозглый июньский Лондон не вызывал желания гулять по нему. Это у молодёжи была мечта туда попасть, а орденцам он уже приелся. К тому же, надо было выцепить из дома птицу Блбул и привезти в Хогвартс вместо феникса Фоукса: таково было обязательство перед магами школы.

В Хогвартсе-Экспрессе царило одиночество. Восемь купе были набиты людьми, но никто не совал носа за пределы, кроме Ары Абрамяна, бросившего охрану и праздношатающегося по коридору. Он ломился во все двери с бутылью огневиски и предлагал каждому выпить с ним на брудершафт. «Косноязычного армяшку» послали все, кроме Сергея Викторовича, даже разомлевший Шойгу. Два собрата по крови пили вместе, закусывая детскими сладостями, позаимствованными на тележке. Министерство оплатило всё, и даже вагон-ресторан, откуда люди хапали пиццу и бутерброды с икрой на закуску. Лавров, почуяв, что виски пьётся подозрительно легко, методично спаивал национального конкурента, да так, что тот упал на кушетку и захрапел.

Итого, на полигон высыпали всего семеро. Сквиб Чуров увидел за верхушками леса изумительный «Диснейленд», но холодок страха пробирал его до глубины души. Жириновский, упившийся до свинского состояния, буквально обоссывался от страха и побежал в ближайшие кусты на опушке, отлить. На него набросились трое: Чуров, Митрофанов и Зюганов, драпающие от жутких руин на крейсерской скорости. Надо ли говорить, что либерала в буквальном смысле втоптали в кусты? 🌟непарламентские матюкаясь, политики подавали ему руки с запоздалыми извинениями, но он вызвал своих телохранителей доставать его из колючек.

Оставшиеся трое пробрались в замок, где их чиновные пьяницы решили, что у них зрительная иллюзия во хмелю.

— Мужик, ты кто? — осмелился вопросить Шойгу.

— Егерь я, да ключник, а ещё — истопник, — скромно ответил Рубеус. Негоже профессорским званием похваляться. Жалея выпивших, он сколдовал на них Энервейт Дженио, отрезвив хапом всех троих.

— Котельщик, стало быть? — посвежевший министр МЧС совал ему опивки огневиски, чтобы тот выпил с ними за успех мероприятия. Хагрид не противился, а одним махом засосал огромный глоток прямо из горла, опустошив бутыль.

Дальше был парадный вход и Минерва с Кингсли Шеклболтом в окружении половины ордена Сокола. Детей, ещё не покинувших школу на каникулы, распихали по гостиным и предоставили им возможность ходить на голове, только в коридоры не вылезать. Троица пахнула на даму перегаром, и она тихонько послала Невилла на кухню с приказом вина не подавать, а заменить его на тыквенный сок или цитрусовый компот.

Кингсли приветствовал кандидатов в министры магии с душой. Их ждал омнисинематографический фильм о магии, искусстве ей управлять и знаменитых волшебниках, снятый для первогодков и показанный Доусоном. Потом было пение Распределяющей Шляпы и свист армянского феникса. («Вот бы Ара Аршавирович посмотрел!», — сокрушался Иван Львович.) Лавров думал о горизонтальных перестановках и мысленно примеривал на себя портфель минмагии. Шойгу пел в голос, подпевая шляпе. Гайдар тихо поражался величию Хогвартса. Ничего себе, пригласил этот педагог экстрасенсов. Это вам не в окно сигануть.

Охранники же завалились в сам Хогсмид, маг тащил маглов и сквибов силком туда, куда они не могли найти дороги. В самый паб “Три метлы”, где насосались пива в кредит, а когда мадам Розмерта отказалась брать магловскую валюту, погромили🌟ползала и драпанули оттудова обратно на станцию.

Ближе к ночи Минерва вручила Ефремову портключ до Красной площади в виде посоха волхва, за который можно было держаться всем, кому надо. Арефакт сработал около полуночи, когда бедолага Абрамян ехал в поезде в Лондон, на Кигнс-Кросс, а его бодигарды не решались его разбудить, пока сам не проспится.


Через неделю напечатали бюллетени для голосования в Госдуме и Чурову привалило работы. Разобиженный на естество, сквиб воротился от деятельности, но ему в помощь прислали иностранного наблюдателя, некоего Артура Уизли. Он был какой-то ебанутый на всю голову: с детской радостью рассматривал сканеры для бюллетеней, глазел на электрическое освещение и провода, будто видит их впервые. А ещё у него была дирижерская палочка в рукаве, которую он время от времени доставал и водил над кипой бумаг, левитируя её по воздуху, шепча околесицу... Вот психа прислали, он, верно, думает что он фея. Это что, тот лысый с усами будет таких же юродивых плодить? Вроде он при голове был, только зачем они в окно сигали, а потом долго ехали на красном паровозике? Всё утонуло во хмелю. Как бы то ни было, а голосование проводить надо. Кворума только не хватает — вся фракция ЛДПР не явилась на выборы. Справедливая Россия сидит, но Митрофанова нет. Хорошо, что он не лидер, а так, медийное лицо на ток-шоу. Однако нелегкая принесла святейшего гостя, патриарха Алексия II. Слухи, что ли, дошли? Святой отец посмотрел воочию список кандидатов и, удостоверившись в правдивости информации, отписал в «Твиттер»: «Греховодники! Министра ведьмаков выбирают!».

Кандидаты на загадочный пост в зале отсутствовали. Вообще, процедура выглядела странно, ведь обычно министров назначал президент, а не выбирала Дума. В зале заседаний царила оживлённая нездоровая атмосфера. Многие щёлкали камерами телефонов, фоткали бюллетени с надписью: «Выборы на пост министра колдовства и ведьмовства РФ». Наконец Чуров дал сигнал к началу. Голосовать специально решили бюллетенями, а не электронно, чтобы не сбить магической энергией работу счётной системы. Несмотря на отсутствие кворума, решили голосовать сегодня, пока ещё шум в прессе не достиг апогея.

Наконец, вошли кандидаты и сели отдельной кучкой на всеобщем обозрении. Всем им было не привыкать быть на виду. Однако согласиться на столь экзотический пост — это было вызовом их политической репутации.

После приключений в Хогвартсе у них остался осадок невероятности происходящего, который они забыли как пьяный сон.

После проверки магических способностей оказалось, что у всех троих они примерно одинаковые. У Лаврова была большая тяга к Легилименции, а у Шойгу — к заклинаниям, особенно к боевым. Гайдар ничем особо не выделялся. К тому же, он очень плохо выглядел, и парламентарии неохотно отдавали свои голоса, предполагая, что дед скоро помрёт. А потом перевыборы. Кто-то пошутил, что надо было представить астрологические карты от Глобы, но на этом вдохновение парламента и закончилось.

Чуров поглядывал новости в Интернете, пока шло голосование. Интересно, как взбеленились все так называемые маги и ясновидцы. В один голос они кричали, что эти выборы — профанация и попытка взять под госконтроль их бизнес. Голосование затягивалось. Чуров слышал, как за дверями зала стягивалась армия журналюг. Его уже передёргивало от перспективы объяснения о ситуации этим стервятникам.

Ноосфера также не оставалась безучастной к событиям, Ленин и Дамблдор пристально следили за ходом голосования, азартно болея за разных кандидатов. Гайдар отставал в рейтинге, и души магов спорили об идущих нос к носу Лаврове и Шойгу. Ничего там на небесах не предрешено, свою судьбу формировали люди, взаимоподпитываясь от эгрегоров. Дамблдор ставил свой запас лимонных долек против кепки вождя, что Шойгу победит. Всё-таки сейчас России был нужен не дипломат, а решительная рука, почти военная. Да и в народе Шойгу популярен. Да и колдомедицина была ему гораздо ближе, что было на руку его духовному наследнику. А об успехе Ефремова Дамблдор пёкся с почти отеческой снисходительностью. Тем более, его эксперимент по легализации и интеграции магии в отдельно взятой стране свершался на его глазах.

Наконец, последний бюллетень был сдан. Несколько томительных минут ожидания подсчёта голосов — и всё будет решено...

Внезапно к Чурову подбежал один из помощников.

— Несколько бюллетеней выглядят... странно. Совершенно одинаково. Он показал стопку примерно из двадцати листов.

— Как так?.. Кто-то копир пронёс?.. Или это волшебные штучки? — возмутился председатель избиркома.

Он посмотрел внимательно на бюллетени. Все они были за Гайдара. Ну, отжигает дедушка. В итоге из 390 присутствующих бюллетени подали... 420. Мёртвые души просто!

Чуров посмеялся. Даже с этим примитивным мошенничеством Гайдар набрал 70 голосов. Приказав снять его с голосования, Чуров нашёл проказника глазами в толпе и погрозил пальцем.

Гайдар никак не отреагировал, это его дочь рассылала спам во время голосования, яростно ратуя за отца. Подсчитав общее количество голосов, Чуров почесал затылок. 185 за Лаврова, 188 за Шойгу. 17 воздержались. Сейчас будет ОГОНЬ.

Помощник объявил результаты голосования. Его речь ещё не закончилась, когда в зале поднялся гвалт:

— Обман! Подтасовка! Лавров министр!

Депутаты начали спешно кооперироваться и самостоятельно считать, кто за кого голосовал.

Гайдар сидел и хохотал в кулак. Ему явно доставляла удовольствие эта неразбериха.

Чуров взял микрофон, чтобы призвать народ к порядку, когда внезапно увидел, как в другом конце зала распахнулась дверь. В помещение стремительно вошёл высокий негр в синей мантии до пола и с серьгой в ухе. Кудахтание в зале мгновенно стихло. Негр подошёл к стопке бюллетеней, постучал по своему горлу длинной палкой, такой же, как у этого Уизли, и неожиданно оглушил трубным басом весь зал:

— Джентльмены, прошу внимания.

Всё внимание и так было у него.

Он ещё раз взмахнул палочкой — и стопка бюллетеней засияла голубым светом, а затем сама собой разделилась на четыре кучки.

—Я применил к бумагам заклятье выявления подделок и заклятье сортировки. Вот эта кучка — подделки, которые не учитываются. Согласно правилам голосования, кандидат, за которого были представлены поддельные бюллетени, снят с голосования. Заклятье отделило легитимные результаты от фейковых, и, согласно заклятью сортировки, я могу подтвердить, что портфель министра колдовства и ведьмовства достаётся уважаемому мистеру Сергею Шойгу.

Гробовая тишина, вызванная столь открытой демонстрацией магии, постепенно сменилась робкими хлопками.

В зале вновь закричали.

— Шойгу наш министр!

— Даёшь волшебство!

— А где мне взять такую палку?

Чуров закрыл руками лицо. Иногда Дума откровенно напоминала ему детский сад.
Твит 9. Русалочьи войны

Соболевский и Лонгботтом лазали по всему Хогвартсу, натягивая витуху к радости маглородков и удивлению чистокровок. Невилл жёг камень изобретённым заклятьем, а Гера с ужасом скакал по стремянке. И ужас его был небезоснователен, больную ногу он всё-таки вывихнул. Наверное, сглазил малолетний шутник Тедди, которого бабка Андромеда не захотела забирать домой... Невилл с Гургеном снесли его в лазарет на руках, но там его поджидало нечто необычайное.

Когда парни, кряхтя, водрузили Геру на койку и позвали мадам Помфри, она появилась не сразу. Наконец, открылась боковая дверка и оттуда вышла фельдшерица, а из-за приоткрытой двери за её спиной продолжали доноситься тихие звуки… детского плача?

У Геры вытянулось лицо. Откуда в Хогвартсе маленькие дети, да ещё летом, когда и школьников-то нет? Да и не полнолуние сейчас, чтоб Тедди в лазарете лежал.

— Мадам Помфри, а кто у вас там плачет? — решил он просить напрямую.

— Никто не плачет, вам показалось, мистер Соболевский, — поджав губы, ответила женщина, но бегающие глаза её выдавали.

— Это же маленький ребёнок, да? Не школьник? — Гера, конечно, дела с детьми не имел, но отличить утробный плач новорождённого от хныканья подростка уж точно мог.

— Нет, не школьник. Это новорождённые дети. Это не ваше дело, вообще-то, — всплеснула руками мадам Помфри, отчего из склянки с обезболивающим зельем на её белоснежный фартук выплеснулось несколько оранжевых капель. Она поворчала и убрала пятна заклятьем Эванеско.

Закончив с Гериной ногой (которая всё ещё ныла, но уже не так сильно), она приказала ему отлежаться в лазарете хотя бы ночь:

— Иначе ваша нога никогда не заживёт до конца, если вы будете продолжать по стремянкам карабкаться.

Гера молча кивал в знак согласия, пропуская рекомендации мимо ушей. Его обуяло дикое любопытство, что это там за детский сад в хогвартском лазарете. В каноне такого точно не было.

Мадам Помфри вышла из палаты, оставив за собой флер лекарственных ароматов.

Гера выждал десять минут для верности — тишина. Он встал с койки, раскорячившись на больной ноге, и осторожно похромал в сторону боковой дверки.

Он подозревал, что на двери какие-то защитные заклятья, иначе бы мадам Помфри так просто не ушла, оставив его тут. Попробовал сканер чар — точно, Воющие чары. Проблема. Снять Воющие чары может только тот, кто их наложил.

Гера посмотрел в окно. По тропинке между теплицами семенила мадам Помфри прочь от замка. Можно попробовать вломиться, пока её нет, но тогда эта фигня так завоет, что дети испугаются там до смерти. Гера хоть и любопытничал, но решил не рисковать.

Он вернулся в койку и проспал до обеда. Видимо, в зелье был и снотворный эффект. Разбудили его фельдшерица и запах паровых котлеток.

— Обед, — она поставила тарелку на тумбочку и собралась уходить.

— Так что же там у вас за ясли? — наудачу опять поинтересовался Соболевский, уминая котлеты.

— Никакие это не ясли. А если вам директриса не посчитала нужным о них сообщить, то и я не уполномочена.

— Ну, хорошо, не рассказывайте, что это такое. Но можно мне с вами туда пройти и посмотреть на них? А то тут скука смертная, — пожаловался Гера, напустив на себя несчастный вид.

— Да я вижу, как вы скучали, дрыхли без задних ног, — ответила мадам Помфри. Но Гера понял, что она не возражает, и поднялся с кровати. Нога почти не беспокоила, и он прошёл в дверь за женщиной, нырнув в полумрак прохладного помещения.

Шторы были задёрнуты от яркого полуденного солнца. Тут явно использовалось кондиционирующее заклятье, воздух был свежий. У дальней стены стояла большая детская кроватка с решётчатыми боковинами. Рядом на тумбочке лежали бутылочки с резиновыми со️́сками.

В кроватке спали три младенца. Не совсем новорождённые, уже не сморщенные и красные, а вполне милые щекастые карапузы. Два мальчика в синих пелёнках и девочка в розовой. Мадам Помфри пощупала простынь — сухая. От её возни девочка проснулась и закряхтела. Пока та не разбудила остальных, женщина взяла её на руки и стала качать.

— И сколько им? — благоговейно прошептал Соболевский.

— Чуть больше месяца.

— А где мать?

Мадам Помфри поджала губы и взяла бутылочку с молоком на тумбочке из какого-то подогревающего устройства типа котла.

— Вероятнее всего, в Азкабане. Раз уж вы все равно от меня не отвяжетесь — это детки предварительно заключённой в Азкабан ведьмы. Так как у нас у волшебников приютов нет, при Хогвартсе устраивают такой временный приют до решения дальнейшей судьбы деток. Я забочусь о них по мере сил, сейчас всё равно особо работы нет. Однако надолго здесь они оставаться не могут.

Гера смотрел на девочку, которая посасывала молоко из бутылочки. Она приоткрыла карие глазки и пыталась рассмотреть его, смотрящего через плечо мадам Помфри. Пошевелившись в своём коконе пелёнок, девчушка выпростала крохотную ручку наружу и схватила фельдшерицу за палец.

— Ой, что это? — опешил Гера.

На розовой ручке ногти были узкие и острые, похожие на когти.

— Да, у них у всех троих что-то не в порядке. У малышки — ногти-когти, а у мальчиков — глазки необычной формы.

— Необычной?

— Ну да, разрез такой, как будто кошачий. Сначала в Мунго на это внимания не обратили, потому что они недоношенные родились, под Волшебным колпаком все лежали около месяца, не до того было, да и незаметно было почти. У них ещё четвёртый брат был, родился мертвым. — Фельдшерица болтала без умолку, найдя внимательного слушателя. Ей явно тяжело было справляться с тремя детишками, в её-то возрасте, и накопившаяся усталость прорвалась в этом рассказе.

Гера слушал её болтовню и сам себе поражался. Ну, какого рожна ему тут надо? Сроду детьми не интересовался, и всегда тошнило его от мамочек-овуляшек.

Мальчишки проснулись от разговоров и синхронно открыли тёмные глазки, разрез и правда был странный, ну точно кошачий. Дети были на удивление спокойными, не возились и не орали. В представлении Соболевского дети всегда должны орать. А эти только попискивают, как котята. Видать, голодные.

— Возьмите бутылочку и покормите хоть одного. Они же есть хотят.

Гера дёрнулся, как током ударенный.

— Не-е-е, я их не знаю как и на руках держать, не то, что кормить! Раздавлю ещё, они такие мелкие!

— Берите-берите, я помогу. Всё равно вам тут скучно, сами же жаловались. А мне хоть поможете немного.

Гера неохотно и неловко подхватил самого крупного пацана и положил на сгиб руки. Мальчик явно забавлялся происходящим, хотя улыбаться ещё не умел. Его глазки ещё не фокусировались на лице Геры, но протянутый палец он цепко ухватил. Взяв бутылочку, Гера сунул соску в маленький рот. Тот тут же благодарно зачавкал. Ручка на пальце Геры сжималась и разжималась, как будто массировала ему палец. Как кошки делают, когда мурлычут.

Кошки.

Когти. Разрез глаз.

Чуть больше месяца.

Ну и остолоп же ты, Герман. Это же наверняка дети Иннесс. Господи-боже мой, бежать скорее, бежать подальше.

Он быстро положил мальчика обратно в кроватку и поставил бутылочку на стол, развернулся и припустил из комнаты обратно в лазарет, а там подхватил свои вещи с тумбочки и драпанул из лазарета под изумлённые крики мадам Помфри.

Гурген хранил простые мантии невидимки и, когда привезли сервак, пошёл встречать курьера на границу антиаппарационного барьера, прихватил одну из них. Чтоб тащить целый шкаф под невидимкой, дабы не шокировать болтуна Хагрида. Так и до Министерства дойдёт. И хана затее. А ведь витуха натянута, осталось только подключить системные блоки. Легче получить прощенье, чем разрешение. Тащить тяжеленный шкаф под мантией было едва ли не тяжелее, чем дракона в ящике малышам Гарри и Гермионе. Парень проклял всё и всех на армянском, русском и английском. Наконец, он достиг входных дверей. Пришлось поставить сервак, чтобы открыть двери. Мантия, естественно, слетела с него. На крыльцо вышел Снейп и грелся под лучами летнего солнышка.

— Привезли? Отлевитируй куда следует, мугродье. Тебе ж его на восьмой без лифта. — Снейп, полукровка, знал о маглах очень много, тем более после возрождения он провёл большой отрезок времени в комфорте и едва не превратился в сибарита.

Гурген скрипнул зубами, но не стал уточнять, что он ещё не очень уверен в своём заклятье левитации, потому и тащит сервер по-магловски. Такую вещь уронишь раз — можно выкидывать. Снейп, без всякой Легилеменции понял это, но помогать вызвал админа, которому вменялось в обязанности ухаживать за сервером. Однако, посовещавшись с десяток минут, парни откинули идею протащить ценную вещь через Ассамблеум и вызвали Невилла. Снейп отправился на променад по берегу озера, оставив суетливую компанию относить электронику. Герман снял часть свичей со стойки и отдал половину ящиков юному другу.

Процессия тронулась в путь, плутая по движущимся лестницам.

— Русские с Длиннопопом идут, в Хогвартс чего-то несут! Пивзу безразлично, что там. Пивз про-о-о-о-о-сто летит ми-и-и-и-и-мо, — голос полтергейста раздавался эхом с верхних пролётов лестницы. Всё как по команде закрыли сервер руками и задрали головы вверх. Герман по-мальчишески плюнул в Пивза, памятуя о всевкусном леденце в кружке чая.

Пивз показал ему неприличный жест и закружился вокруг компании с сервером, как вокруг новогодней елочки, пытаясь разглядеть, что они там прячут. Подобрав сложенные модули, процессия двинулась дальше, невзирая на барабашку. Лишь бы добрести до восьмого этажа. На помощь им пришло привидение Филча, грозным голосом поливая давнего врага.

— Мистер Филч, слетайте за Трелони, пусть она его заколдует, у нас руки заняты.

Полупрозрачный Аргус впитался в потолок, летя к любимой.

Процессия семенила, Пивз кривлялся и атаковал их сверху и с тылов, как навозная муха.

Что-то тащит мугродье.
Это дело не моё.
Только надо грохнуть ящик.
Будет им тогда адьё!

Под эти придурковатые стишки они добрели до того самого лестничного пролета с исчезающей ступенькой. Из башни спускалась завхоз Трелони в сопровождении привидения и стрельнула в барабашку фейерверком из палочки. Пивз завизжал как поросёнок и умчался прочь, выкрикивая что-то про грядущую страшную месть. Зато они посадили себе на шею любопытную бабу.

— Мерзкий полтергейст, сколько лет мы с ним бьёмся!.. А что это у вас там? — стрекозиные глаза заглянули через плечо Гургена.

— Да так, ящики.

Невилл осторожно опустил сервер на каменный пол и встал поближе. Гурген перехватил свитч подмышкой и запахнул мантию поглубже. Гера повторил движение друга.

— Ой, ну вы меня совсем за дуру держите, — хохотнула Сивилла кокетливо. Получилось жутко. — Я хоть в башне всё время сижу, но уж отличу ящик от тиви... тити... тиливизира. Это же он, да?

— И вовсе не телевизор, — парировал Гера, думая о том как переносить монитор для консоли и ноутбуки для гостиных. — Это обычные модули для, скажем так, магловского волшебства.

Ставить ли ноут в учительской, Минерва ещё не решила, но провод они для этого докупят. Правда, опять стремянка. Или теперь левитировать витуху? Пусть Гуго лезет, а то что он там буттербир с Невиллом в теплице бухает... Непорядок. Винца гранатового ему купить, чтоб не ворчал.

— Магловское волшебство! Куда катится этот мир, куда катится школа!.. — Трелони причитала всю оставшуюся дорогу.

— Хорошо, что слилась, — резюмировал Герман, когда причитания стихли. — Не буду я в учительскую оптоволокно тянуть, их не научишь. Эта телезрительница маршрутизатора от монитора не отличает, куда старикам?

— А Минерва? Она «Фейсбук» ведёт, я видел. Кошечек лайкает, — встрял Невилл.

— Ну, ещё бы, ты ей «Иксперию» купил. А у меня «Симбиан» кнопочный.

— У меня вообще хрень какая-то.

Невилл показал свой «деревянный» аппарат с каменными кнопками.

— Хватит. Давайте желать комнату.

— Гуго, сходи в спальню за инструментами, будем рабочую станцию разворачивать. Я слетаю домой за моником и клавой, а ты, Нев, сторожи от непрошенных гостей.

— А чего это я за инструментом? Сам ходи, — буркнул Гурген. — Мне это надо мало, чем тебе. Я сервер нёс, теперь ты.

— Я монитор свой собственный отдаю, электронно-лучевой. Его тащить — заебёшься. Через Ассамблеум грохну, мне портключ нужен.

Так они проспорили минут пять, пока Невилл не наколдовал требуемое из какой-то левой пластиковой карты магазина электроники. Гера исчез и через четверть часа был уже наготове. Невилл расставил модули по полочкам и обжимал клеммы на оптоволокне. Соболевскому осталось только подключить проводки в нужном порядке, и урчащий шкаф весело заблестел светодиодами.

Заключаемых под стражу в Азкабан конвоировали без всякой магии.

Иннесс сидела на холодной скамье в продуваемой всеми ветрами казённой карете. Руки её были свободны, так как она ещё не была осуждённой, да и всё-таки была ещё очень слабой. Два дня назад она рассталась с малышами и сейчас переживала жуткую послеродовую депрессию, волнами удушливой тьмы накатывающую на неё. Её циничная половина смеялась над тем, что она не в силах справиться с гормонами. Однако дорожки слёз на щеках почти не высыхали. Иннесс повторяла себе, что Грег её вытащит и вернёт детей. Но их план был никудышный, что и говорить.

В карете сидели ещё один заключённый, мужичок под пятьдесят вороватого вида и два сопровождающих аврора. А Гойл с Марти тоже будут вдвоём и против авроров...

Погода за окном была чудесная. Светило солнце, догорало лето, вдали кричали чайки. Дорога шла в паре миль от морского берега, его можно было разглядеть в небольшом окне с решётками.

— Подъезжаем, — один из авроров толкнул другого, которого разморило от тепла и тряски. Второй аврор, смуглый и крупный, потянулся во весь свой внушительный рост. Глаза у него были странного жёлтого цвета, однако, как отстранённо отметила Иннесс, это придавало ему оригинальности.

— Быстро докатили сегодня.

Через десять минут карета остановилась на берегу. У моря было холоднее, дул северный ветер. Волны бились о серые скалы. Возле небольшого причала, скрытого от маглов, стояла пара лодок. Увидев их, Иннесс почему-то стала паниковать. Если план не сработает, эта лодка увезёт её в Азкабан. Оттуда уже не сбежишь.

Карета уехала. Заключённые и авроры стояли на ветру в ожидании лодочника. Его почему-то не было в лодочном сарае.

Девушка попросила разрешения подойти к воде и села на камень. Возле причала вода была тихая и прозрачная. Виднелись рыбки и какие-то создания типа кальмаров.

Где же эти идиоты, почему тянут время?

Она собралась зачерпнуть воды, чтобы освежить лицо, когда услышала сзади удивлённый вскрик:

— Какого?..

Первый аврор (коренастый латинос), стоя по колено в воде, яростно тряс правой рукой. Его палочка выпала и поплыла по волнам, но он не обращал на неё внимания. Иннесс вскочила одновременно со вторым высоким аврором:

— Кими, что там?

Азиат с ужасом сжимал пальцы на руке, которая стала синеть. Он покачнулся и упал в воду.

— Крильмар, — прохрипел он подбежавшему напарнику и отключился.

Желтоглазый аврор быстро оценивал ситуацию. Взмахнул палочкой — азиат приземлился на берег подальше от воды. В это время второй заключённый, неприметный мужичок, кинулся в воду и схватил плавающую палочку. Никто не успел ничего понять, как он уже трансгрессировал.

— Твою мать. Гинзбург, ни с места! — но Иннесс никуда и не собиралась. Аврор выскочил из воды, опасаясь новой атаки крильмаров.

Иннесс вертела головой по сторонам, пытаясь понять, где её друзья, если они вообще здесь. Может, крильмар просто сбесился. Тут она уловила краем глаза движение среди скал неподалёку. Всё-таки кошачье зрение — отличная вещь.

Пытаясь рассмотреть, что там, она поздно сообразила, что привлекла к этим камням внимание желтоглазого. Он быстро направил туда палочку, задвинув Иннесс за спину (довольно приятно, несмотря на ситуацию).

— Кто там? Русалки? Я аврор, вы не имеете права нападать на меня.

От скал не донеслось ни звука. Аврор выждал немного и пошёл в том направлении, предельно внимательно глядя на камни.

Иннесс кралась за ним по пятам, лихорадочно соображая, что ей делать. Конвоир будто забыл о ней, погрузившись в азарт охоты.

Они были уже близко. Глянув в воду, девушка увидела возле берега кишащих в воде крильмаров, ожидающих жертву. Толком не думая, на что решилась, Иннесс подбежала к аврору и толкнула его в воду. Он вскрикнул, но удержался от падения, развернулся и кинулся на неё. Она схватила его палочку, пытаясь выхватить из руки, но безуспешно. Желтоглазый вывернул ей руку своей левой рукой, Иннесс закричала.

— Грязная тварь, сбежать решила?! — плевался аврор словами ей в лицо. Иннесс молчала. В это время в камнях снова завозились и от серой массы отсоединилась фигура с хвостом. Аврор не заметил этого. Как бы его в воду загнать?

Русалка, а точнее русал, приблизился к берегу и вынырнул. Он раскрыл рот, и оттуда полился ужасный скрежет и верещание. Желтоглазый инстинктивно выпустил девушку и зажал уши ладонями. Русал взметнул руку, в которой оказался крильмар, и швырнул его в аврора. Тот, однако, увернулся, в отличие от Иннесс, которой удар жала пришёлся прямо в шею. В глазах её померкло, тело одеревенело, и она рухнула на гальку, однако оставшись в сознании. Русал опять заверещал, лицо исказилось от ярости. Аврор взмахнул палочкой — и русала выкинуло на берег. Он плюхнулся на спину, беспомощно шевеля хвостом, и попытался ползти в сторону Иннесс. Наверное, это Грег. Аврор кинул в него Ступефаем, и Грег стал второй валяющейся статуей.

Марти наблюдал за происходящим издалека. Он не особо хотел рисковать своей шкурой, однако ему пообещали некоторые преференции в случае успеха. Так что, когда Грега нейтрализовали, он чертыхнулся, помянув тупых идиотов, с которыми приходится работать, и быстро поплыл под водой в сторону событий.

Аврор аккуратно сложил парализованных штабелем и послал патронуса в виде петуха своему начальству, оповещая их о фиаско этапирования и необходимости подкрепления. Он уже собирался наколдовать нечто вроде носилок, чтобы сложить всех ужаленных, как острая ослепляющая боль в плече заставила его выронить палочку. Он сделал разворот в падении и успел увидеть ухмыляющегося русала, кокетливо прислонившегося к причалу.

— Покойной ночи, — сказал Марти, но прозвучало это как ар-ры-ыг-г-г-г-га-а-ас-с-са-а-а. Дурацкий русалочий язык!

Марти поплыл к берегу. Можно было раскорячиться, вылезти на берег и попробовать достать палочку из руки второго аврора. Но Марти было лень, к тому же, это выглядело бы очень неэстетично. Даже принимая во внимание отсутствие зрителей. Так что он поднапрягся и вспомнил навыки безпалочковой магии, которой его учил профессор Доусон. Несмотря на взбалмошный характер, Марти мог отлично сконцентрироваться для таких случаев. Взмахнув кистью, он произнёс про себя заклятье левитации. Тушки Грега и женщины-кошки взлетели и повисли над ним. Марти представил себе тёплые воды Лазурного берега, схватился за парализованных и исчез.

Во время трансгрессии Иннесс, видимо, отключилась. Сквозь тягучую тьму ей слышались вопли русалов и свист ветра. Затем она с размаху упала в тёплую солёную воду и пришла в себя. Однако тело до сих пор не слушалось. В раскрытый рот текла вода, она погружалась на дно, и в паникующем мозгу горела мысль: «Не хочу умирать!». В этот момент её подхватили чьи-то руки.

— Иннессочка, ты живая, ты в порядке? — причитал знакомый женский голос. Ме-е-е-ер-лин, нет, опять Наринэ.

— Тебя обездвижили? Что с тобой, подружка?

«Какая я тебе, в жопу, подружка?! Переверни меня, чтобы вода из лёгких вытекла!»

Но перевернуть её догадался охранник Березовского, потому что их учили основам медпомощи, а не просто выдавали лицензию. Великий армянин Тер-Петросян наблюдал за процессом единственным глазом и отдавал распоряжения поберечь колдунов. Слава Моргане, хоть этот соображает. Вода потекла изо рта на песок, и она снова задышала.

— Надо отлевитировать их всех в дом.

Иннесс краем глаза увидела рядом русалов. Они ползали на животе по песку. Говорить на человечьем они не могли, однако это не мешало Марти колдовать. Он жестовой магией наколдовал им с Грегом по мини-ванне, а Иннесс — носилки, и вся процессия поплыла по воздуху в сторону виллы.

Вилла была шикарная, белая, огромная, как замок, с собственным пляжем. В общем, кричащая роскошь. Хоть немного пожить по богатому, почему бы и нет.

Иннесс приземлилась на кровать в одной из спален, и вскоре стало тихо. Видимо, все занялись русалами. Девушка некоторое время таращилась в лепной потолок, медленно проваливаясь в сон.

Проснувшись, она открыла глаза и вновь зажмурилась от яркого солнца. Потянувшись, села в постели, и только затем осознала, что больше не парализована. Довольная этим фактом, Иннесс размяла конечности и направилась в ванную.

Чистая и бодрая, она нашла внизу в гостиной всю компанию. Тер-Петросян пил виски, Нара сидела рядом с ним, как собачка. Рядом с диваном стояли две небольшие мраморные джакузи, в которых сидели русалы. Странно, когда же действие оборотки кончится?

— Иннесс! — воскликнула Наринэ и кинулась обниматься. — Ну, ты и спать!

— Ага, два дня уже дрыхнешь, — проворчал армянин.

— Два дня?!

Она в шоке села на диван.

— А что же, парни до сих пор русалы?

— Вот это мы и хотели у тебя спросить. Ты же у нас явный спец по оборотке, — ухмыльнулся он, разглядывая её кошачьи ушки и хвост. Наглец.

— Как раз наоборот, очевидно, — процедила Иннесс. — Кто варил зелье?

— Грегори, — ответила Нара.

— О, ну понятно! Зельевар, тоже мне. Ты на последнем этапе против часовой стрелки мешал или по?

Грег проскрежетал что-то виноватое и забил хвостом по воде.

— Ну, ясно, вот и причина. Придётся им антидот варить. У нас что-нибудь для зелий осталось?

Нара повела её на кухню. Там на малахитовой столешнице стоял котёл, набор весов и мерных чаш, пробирки и волшебная палочка. Никаких ингредиентов.

Посовещавшись, решили, что Иннесс сварит противоядие под руководством Марти, хоть тот и не мог говорить. Он написал огненными буквами в воздухе свои ценные указания по поводу того, где в Париже добыть составляющие. После наложения маскирующих чар Иннесс трансгрессировала в Париж, на аллею Фондэ.

В нос ей ударил запах канализации и речной воды. Аллея представляла собой чрезвычайно узкую улочку без намека на растительность и солнечный свет. Был день, и прохожих почти не было. Всякие сомнительные личности тут появлялись к вечеру.

Женщина-кошка запахнула мантию и пошла искать лавку Кривого Жака, где, по словам Марти, была лучшая в Париже кровь саламандры.

Затарившись кровью (и еле отбившись от сальных намёков Кривого), сушёной мандрагорой и жаброслями, она трансгрессировала обратно.

Вылазка её порядком утомила, и она повалилась в кресло в гостиной виллы. Она ещё была слабой. И жутко голодной.

— На кухне плов и суп, — в гостиную заглянула Нара с половником в руке и в фартуке. Выглядела она точно французская кухарка. Ну хоть какая-то от неё польза.

Пообедав под неумолчный треск Нариной болтовни, Иннесс выгнала армянку с кухни и начала процесс приготовления вытяжки из жаброслей. Рецепт зелья был несложным, но Иннесс видела его впервые. Открытая на нужной странице старая книга лежала на столе:
«Приготовь вытяжку из одной унции жаброслей, настаивай одну ночь. Наутро смешай вытяжку из жаброслей с кровью саламандры (пропорция 2:1) и добавь сушёный корень мандрагоры (1 аптекарская унция на пинту). Настаивай три часа. Затем возьми полпинты человеческого молока, добавь в зелье, доведи до кипения. Кипяти пять минут. Зелье готово после остывания».

Иннесс перевернула книгу обложкой. «Эпициклическое совершенствование волшебства». Запрещённая, темномагическая. Купили в Лютном по баснословной цене, ибо малфоевскую копию конфисковали.

Когда вытяжка была готова и оставлена настаиваться, женщина-кошка по-кошачьи потянулась и вернулась в гостиную.

Марти и Грег, каждый в своей джакузи, потягивали коктейли и, видимо, наслаждались ситуацией. Грег молчал, потому что писать огненными буквами не умел. Марти не затыкался, и всё вокруг было завешено его огненными во всех смыслах комментариями относительно интерьера виллы.

— И такое безвкусное смешение барокко в отделке потолков с модерном в мебели просто убивает меня! — догорали буквы.

Иннесс села на диван и взяла себе мартини из бара. Волшебного алкоголя было навалом, но ей хотелось новизны. Она встала и подошла к Грегу:

— Спасибо, что вытащил меня, — промурлыкала она, пощекотав его жабры. Русал забил хвостом от удовольствия и проскрипел что-то, по-видимому, романтичное.

— Какая гадость, межвидовые брачные игры, — появились в воздухе буквы. Марти демонстративно отвернулся.

Иннесс захихикала.

Вечером следующего дня, когда в зелье нужно было добавить молоко, она сидела и ревела, сцеживая нужное количество в стакан. Тоска по детям становилась невыносимой. Молока уже почти не было, и она с трудом набрала полпинты.

Когда зелье было готово, она принесла его своим спасителям. Грег с жадностью вцепился в стакан, тогда как Марти задумался, не остаться ли ему в таком виде.

— А что, хвостик, джакузи, плаваю как рыба, — мелькали буквы.

— А ну, давай пей! — прикрикнула на него Иннесс.

После минуты жутких воплей и судорог из джакузи повылезали мокрые и взъерошенные мужики.

Марти кинулся в ванную приводить себя в порядок, а Грег повис на любовнице.

— Ну ок-ок, всё хорошо, — похлопала его по спине Иннесс. — Я тоже скучала. А теперь у меня вопрос. Когда мы собираемся возвращать наших детей?

— Детей? Мне не нужны твои котятки, оставь их в яслях, — запел традиционную песню Тер-Петросян. — Мне нужна свободная охрана.

— Но я женщина и мать, я так не могу!

— Тогда я меняю тебя на этого лысого педика.

— Не для того вы меня спасали, сэр.

— Я дам тебе убежище, если ты откажешься от де...

— Лысый педик? Это я? Я спас вашу охрану с риском для жизни, вы благодарить меня должны! — ломким голосом заявил Марти, войдя в комнату с капюшоном на пол-лица. — Да я вас сейчас заколдую в крысу! — он угрожающе поднял руку, и экс-президент испугался.

Обобрали бар Бориса Абрамыча и теперь условия диктуют? Нечего было поить. Вай, мама джян, что же с ними делать?

— Понимаешь, сынок, — обратился он к чёрному капюшону, сменив гнев на милость. — У нас тут шпионская зверушка сдохла, ты не мог бы шпионить для нас? Ты знаешь русскую школу магии? Можешь туда поступить?

— Я там числюсь физруком, вот выйду с больничного... До следующего раза, но на лечение мне нужны магловские деньги.

— Хорошо, сколько?

— Скажу через четыре месяца, когда назначат новую операцию. Я плохо считаю десятичные суммы, привык к галлеонам, которые наш директор раздает на сувениры.

— Скотина! — поддакнул Акопыч. — Он хоть больничный платит?

— Да. Но этого мало.

О давних накоплениях Марти умолчал, надеясь, что одноглазый не легилемент.

— Рассказывай, что ты знаешь о Ефремове?

— Мы познакомились с диагностом магии, доктором Виноградниковым, или как-то так... С Виноградарем... Не помню... Он нас обследовал в институте мозга в рычащем гробу. Я не знаю, он элек-тро-ника, как он не сломался от магии.

Рычащая электроника, маги, институт...

— ...Виноградов! — подсказал вошедший Абрамыч. — Я люблю битву экстрасенсов. Он дружит с Лужковым, давайте мы ему позвоним?

— У него есть камин? — тормозил Грегори, хотя уже сто раз видел телефон. Видимо, выпускник Слизерина тронулся умом за два дня в русалочьем облике.

— Нет, Борис, пошлём ему сову, это не вызовет подозрений. Телефон прослушают.

— Но сову ещё надо поймать или купить, старая улетела ещё в Беркшире, — вздохнула Иннесс.

Марти решил, наконец, улизнуть и отправился провожать Гойла.