кошки-кошки, всюду кошки, эти мохнатые чудовища с кожаными крыльями
Невилл пришел на очередной сеанс гештальт-терапии в весьма противоречивых чувствах, но для начала поблагодарил Славика за перенос серверов.
— Всегда пожалуйста, товарищ директор. Как настроение?
— Я запутался, я люблю Ирен, но мне нравится наша Фельдшерица. Оказывается, она влюблена в меня...
— Так что же ты молчал? — не выдержал Славик, охочий до чужих сплетен. — И ты ее шпилил?
Все, весь его напускной ум рухнул в одночасье, и это был тот самый придурок Глориозов.
— Нет.
— Так иди и пошпиль.
— И это вся терапия? Я так хотел еще поговорить... —смутился Лонгботтом.
— Мне и терапить тебя не следовало, извини. Но не пошлешь же тебя к моей бывшей, которая до Джинни была. Она категорически отрицает магию и до сих пор думает, что это ролевая игра.
— А, как мир Толкиена. Читал-читал. Добротная такая фантастика.
— Да. Так что иди с миром, а я домой, к моей златовласке.
— Бывай, Псина.
— Бывай, директор. Возьми огденского, копченую скумбрию и цветов надери.
Псина вскочил с кресла и шмыгнул в камин, будто его и не было.
читать дальше
Невиллу было жалко рвать цветы, а вместо этого взял горшок с мимбулус мимблетонией, которую растил с четвертого курса. Такой шар вырос с отростками. И тяжело потопал в лазарет. Там сидела его мать и о чем-то сплетничала с Ханной.
— Мам, сходи к папе, у меня свидание. Вы там тоже можете сделать то же самое.
Мама глупо хихикнула и ушла.
— Свидание? — переспросла Ханна. — А зачем ты эту дрянь принес? Тебя же весь поезд боялся, когда брызнул сок.
— А это зелья варить. Пусть мама поможет, она любит суккуленты. Даже Алоэ поливает в моем кабинете.. Короче, это тебе для красоты и пользы.
Ханна отлевитировала горшок на подоконник .
— Проехали. Тогда надо занавесить шторы и зажечь свечи.
Невилл достал из скрытня бутылку и два пакета с рыбой.
— Обойдусь. Это я для этой... дуры зажигал, напоминает сильно. Хочу все поменять, извини.
Вся псинина наука выветрилась. Он был готов зарубить еще одну нагайну, застрелить еще одного Волдеморта, но перед женщинами робел. И поэтому держался за старую любовь.
— Хочешь, я сама поцелую тебя?
— Давай. — Невилл подставил мохнатую щеку и дама чмокнула его в щетину. Накололась наверное. Он перехватил ее губы поцелуем в ответ.
В теле поднялся жар от лица и к паху, мужчину начало потрясывать. Столько времени без женщины. А мастурбировать он боялся, так как его в детстве сильно напугала бабушка на всю жизнь.
На вокзал Кингс-кросс Гарри отправился по иркиному ключу. Как же, первое сентября и не увидеть собственного сына, идущего в Хогвартс. С урока мира в Звартноце он отпросился, и его отпустили по уважительной причине. С собою он нес клетку с совой. И, чтобы не отсвечивать, он сразу же перебрался на перрон. Постепенно платформа 9 и 3/4 стала нполняться магами и их детьми. А вот и Джеймс Сириус с тележкой, а позади —Джинни с Хахалем и мелкими.
— Ну зравствуй, боевая подруга молодости! — поприветствовал он бывшую жену.
— Привет, — сухо поджала губы рыжая. — Ты себе какую-то блядь нашел, так и не суйся больше к нам.
— Джин, я хотел увидеть детей.
— И ты опять приволочешь какую-нибудь мертвечину? Опять испугаешь Лили Луну?
— Не смей так о моей матери! Я сам видел ее тогда первый раз.
Псина молчал и «давил косяка» на Поттера, но его распирало.высказаться. И он молвил:
— Ну не при детях же!
— Пап, он едет со мной в Хогвартс, он там детский психолог! — Джеймс Сириус пожаловался отцу.
— Ну не ходи к нему, пиши письма мне, а я буду зачитывать избранное доктору Ефремову. Он тоже психолог.
Гарри выставил вперед клетку с полярной совой вперед.
— Это тебе в подарок!
— Фу, пап, у нас мобильные и агъюсаки.
— Лучше пиши по-старинке, совиной почтой. Ты уже большой и должен понимать, что весь интернет просматривается даже с телефона. Хотя посылки носят совы, как и в моем детстве.
— А ты подаришь мне мантию-невидимку от отца к сыну? — С надеждой спросил мальчик, разочарованный Совой.
— Нет, портрет Дамблдора завещал ее доктору Ефремову.
— И что, у него есть все три Дара Смерти?
— Да, он же директор.
— Тогда я хочу с ним дружить!
— И постарайся подружиться с Хагридом. Мне было одиннадцать, как тебе сейчас, но мы отлично поладили.
Поезд загудел и Псина, схватив свои и детские вещи, поскакал к открытому вагону. Джеймс Сириус Поттер поскакал за ним, боясь опоздать.
В Звартноце же, в актовом зале "Кипарисного", шло распределение первоклашек на факультеты. Джек объявлял имена, а дорожная шляпа Дамблдора, превращенная в распределяющую, оглашала имена. Гера и Катя, скучающие в президиуме, ждали услышать свою фамилию.
-- Соболевская Мария Германовна!...Хезгетин!
Гера переглянулся с Галлеонычем на трибуне, исподтишка показывая большой палец. Мол, молодец деваха.
-- Соболевский Левон Германович!..Айастани Крунк!
Директор показал палец вверх: вон, магия признала его армянином. Видать, у Иннесс были армянские корни. Гера поморщился: армяноведы были такими бездельниками!..
-- Соболевский Ованнес Германович!... Кокордилос!
Галлеоныч ничего не показал. Не будут любить тёзку директор. Но будь у них еще один "Германович", то его бы вышвырнуло на Йераштахав.
После распределения начался Урок Мира. Дети, севшие на свои же места, чей градус восторга поутих, принялись слушать нуднятину.
-- Сейчас опять про Вторую Мировую будет! -- склонилась Анна Черенкова-Саушкина к Маше Соболевской.
-- А я всё знаю, мне папа по вечерам читал. И про Революцию.
--...Сегодня я не буду рассказывать вам о Второй мировой, хотя сегодня скорбная дата, когда Гитлер напал на Польшу и развязал войну, полыхавшую с 1939-го по 1945-й. Это вы прочтете в учебниках. И о войне Гриндевальда против Дамблдора я тоже не расскажу. Я хочу поговорить о Волдеморте, которым вы так восхищаетесь и рядитесь на Хэллоуин.
Дети притихли, некоторые ехидно ухмылялись. «Старикан знает про Хэллоуин, офигеть», — перешёптывались задние ряды.
— Во все времена темные, жестокие, но харизматичные личности притягивали поклонников. Знаете, сколько фанатов было у Гитлера? Миллионы, пока он не показал себя во все красе. А сколько поклонников сейчас у Сталина, забывших, как он уничтожал русских тысячами! А теперь дети, потерявшие отцов в Темных войнах с Волдемортом, рядятся в черные плащи и вставляют себе красные линзы. Для вас война – пустой звук, я это понимаю. Вы не знаете ужаса ночей, когда соседний дом подвергся нападению, а вы и ваши родные тряслись от страха в подвале, ожидая, что вы будете следующими. Вы еще не родители, и вам не понять леденящего страха за своих детей, когда ты не знаешь, нападут ли Пожиратели на школу или на Хогвартс-Экспресс.
Дети уже не улыбались. Они хоть и были всего лишь подростками, но у многих были младшие братья и сестры, и они немного прониклись речью.
— Вы – дети мирного времени. У ваших родителей был выбор, кем работать, на ком жениться, кого любить. Поэтому вы, выросшие в любви и свободе, избалованные ими, не осознаете, каким чудовищем был Волдеморт. Возможно, он не полностью виноват в том ,кем стал. Судьба была к нему жестока. У него не было любящих родителей, не было никаких родителей. Он узнал, что зачат под действием любовного зелья, и этот факт здорово давил на его самооценку. Однако взгляните на Гарри Поттера – он тоже жил в жестокой к нему семье, без любви, н вырос цельной крепкой личностью, лидером, свергнувшим Волдеморта. Пусть сейчас у него депрессия и синдром бывшего солдата, что уж говорить, но он – пример для подражания. Он, а не Люциус Малфой, не Барти Крауч- младший, не Беллатриса. Рисуйте себе шрамы на лбу, а не черепа со змеями на руке. Стремитесь быть лидерами, добрыми и цельными, а не ущербными маньяками. И тогда вы сможете спокойно смотреть в будущее ваше и в азале царила абсолютная тишина, у девочек даже слезы навернулись. Ефремов улыбнулся, разрушая пафос момента. Все равно в их пустые детские головы еще нанесет всякого мусора, но вдруг что-то из его речей да и останется…
Распределение кончилось к вечеру. Уставшие, сытые после торжественного ужина, Катя и Гера разморено откинулись на креслах, глядя на своих детей, раскиданных по разным факультетам.
— Вот и началась для каждого из них своя собственная маленькая жизнь. Теперь каждый сам по себе, - грустно произнесла Катя.
— Да ладно, будут бегать друг к другу в гости, как пить дать. Хотя, конечно, это уже не то.
Гера смял салфетку и встал из-за стола.
— Погода-то какая хорошая. Пойдемте все на берег.
— Прямо сейчас? Уже темнеет, - засомневалась Катя, но муж уже пошел собрать выводок в кучку, и через пару минут она шла с родными по коридорам «Кипарисного» и дальше по песку к выходу на лагерные пляжи.
Солнце уже почти скрылось за Медведь-горой, стремительно надвигалась южная ночь. Ветра не было, поэтому пяж еще долго будет хранить тепло. Море, подсвеченное красными закатными лучами, стояло тихое и зеркально-гладкое.
Дети сразу поскидывали школьную форму и ринулись в воду, нарушая гладь воды и визжа от радости.
— Осторожнее с очными купаниями, — раздался голос сзади. Катя и Гера, сидевшие рядом на гальке, обернулись. Там стоял Костя Саушкин в форме школьного охранника. Вернее, форма была лагерная, но на груди была нашивка «Звартноц». Вампира взяли охранять территорию школьного корпуса, а заодно он приглядывал и за другими корпусами. Охранник-вампир с Видением, могущий нырнуть в сумрак, очень ценный кадр по нынешним временам. Поэтому Еф добился для него должности без проблем, еще и отдельную комнату им выделили с Аней, и прибавку к окладу для молодой семьи.
— Почему осторожнее?
— Морские гады иногда бушуют. В смысле, демоны всякие. Море-то огромное, всех не переловить. А они любители за детьми охотиться. Но сейчас все спокойно, давно уже ни одного не видел. У меня трижды в день проверка Сумрака.
— Ужас какой, - занервничала Катя, — лучше не разрешай им купаться по ночам.
Тем временем стемнело совсем. Бархатно-замшевая ночь накрыла лагерь в считанные минуты, так что стало не видно ни зги, лишь огни окон и загорающиеся звезды.
— Дети, ну-ка одевайтесь, - крикнул Гера. Костя попрощался и исчез в темноте. Вампирское зрение у него, что ли?
Недовольно ноющая малышня подтянулась к родителям, и все семейство отправилось по комнатам спать. День был нервный и важный, но все быстро уснули и спали до первых лучей солнца, потому что в Крыму только так и бывает.
Подошел октябрь. Все в Хогвартсе собрались на завтрак, но Флоренц не явился полакомиться картофельной пюрешкой с морковью и острой свеклой. Кентавры не были уж совсем вегетарианцами, они стреляли зайцев и бобров, но летом налегали на листву. Флоренц не жил в замке, ночевал он в пещере. Что-то он там, конечно хранил и ел, но в дни картошки он прискакивал поутру в Большой зал и, деликатно поджав копыта, устраивался с торца преподавальского стола и ел из огромной тарелки. В этот раз он опаздывал, хотя у него по расписанию были утренние уроки. Больше всех обеспокоился Хагрид. -- Эт как же такая махина голодная останется? Не занемог ли он?
Френк Лонгботтом кивнул:
-- Пошли ему бидончики отнесём?
Алиса тоже встряла в диалог:
-- А я предлагаю взять с собой Ханну. Вдруг ему надо?
-- Отставить панику! Пап, ты иди с Хагридом, а вы, мисс Трелони, идите на замену. -- рассудил Невилл. -- Надо же дисциплину поддержать, а то мы тут сдуреем.
-- Я не пойду в этот лесной класс! -- взвизгнула старая гадалка. -- Я уже лет двадцать не преподаю из-за прихоти Дамблдора. Я завхоз!
-- Так посидите с ними в гостиной! Закажите у эльфов сервиз на двадцать четыре персоны и пейте чай, пока мы ищем преподавателя! Расскажите им что-нибудь страшное... Дети любят.
Завтрак кончился -- Невилл сунул очкастой дуре бутылку хереса и спровадил Хагрида с отцом в лес, оставив бидоны под чарами фригидейро. Разогреем согревающими, когда Флоренц вернётся.
...Хагрид забрал собаку-пэдфута из хижины и отправился в лес с арбалетом наперевес, Френк держал карабин. В лесу было беспокойно. Среди голых кустов только и мелькали тени дневных тварей. До пещеры Флоренца они дошли без особых проблем, но у входа забеспокоился пёс. Он скулил, вилял хвостом и припадал на передние лапы. Так он обычно вел себя, когда Френк пересыпал порох, готовя пыжи. Хагрид заглянул внутрь: Флоренц спал, поджав копыта и опираясь человеческой половиной на стог сена. В углу тикали часы. Часы?! Кентавры исчисляли время по солнцу и биочасам, у них было обострённое чувство времени.
-- Френк, тут бомба! Буди Флоренца, я займусь...
Френк потыкал дулом ружья в бок человекоконя, но безуспешно. Они закричали оба в один голос:
-- Флоренц, проснись!!!
-- Отлевитируй коня, а я...
-- Хагрид, я сквиб! -- с горечью рявкнул Френк.
-- Натрави на него собаку!
-- А ты наколдуй Стазис! -- подсказал бывший маг.
Пэдфут не хотел заходить в пещеру, а человеку было трудно справится с гигантским псом. Френк загнал Клыка-второго на пинках. Конечно, пёс порвал ему штаны, но Лонгботтом-старший не обращал внимания на укусы, а волок за поводок и наподдавал по бокам. Разъярённая собака тяпнула Флоренца за бок, отчего сонный прорицатель заворочался и лягнул Клыка во сне. Пёс заскулил, но набросился на обидчика и искусал его за бабки. Кентавр вскочил и схватился за оружие.
-- Безумец! Ты травил Высшего собаками! -- заорал человекоконь, сбросив Клыка.
френк побежал прочь, уводя Флоренца за собой. Вслед ему летели стрелы и собака. Кентавр нагнал Френка и схватил за шкирку. В этот момент прогремел взрыв. Пещера прорицателя обвалилась.
-- Хагрид!!! -- заорал помощник лесника.
Кентавр выронил сквиба и обернулся. Френк, подвернувший ногу, неловко вскочил и побежал разбирать камни вручную. Флоренц же поскакал в Хогвартс к магам.
...Он ворвался в кабинет директора, спотыкаясь на узких кованых ступенях и обдирая ноги. Пароля от двери он не знал и побил в неё копытом. Навстречу ему выскочил вусмерть зачитавшийся Невилл с мутными глазами, но быстро нашелся:
-- Профессор Флоренц, вы опоздали на урок, за вас читает Сибилла! Я лишу вас картошки!
-- Директор Лонгботтом, там Хагрид! В моей пещере... Безумец травил меня собакой!
-- Не смей так о моём отце! -- голубые глаза Невилла стали свинцовыми. Но наконец до него стало доходить волнение кентавра. -- Прекрати мямлить, Высший! Что случилось?!
-- Хагрида завалило! Я видел демона! Он завел часы и я уснул!
-- Какие часы? Хагрид подарил тебе часы?
-- Демон! Он велел мне спать и завел часы с порохом! Пещера взорвалась и завалила Хагрида! -- тревожно заржал Флоренц.
-- Ты иди в лазарет, а я обзвоню преподавателей. Спасём мы твоего Хагрида.
Человекоконь с тоской глянул на загадочный шкаф, опутанный лианами проводов и горящий звездочками светодиодов, и поковылял прочь. В лазарете ему промыли раны, перебинтовали искусанные ноги и вкололи противостолбнячную и антирабическую сыворотки.
Через полчаса принесли Хагрида. Он стонал и кашлял. На косматой бороде запеклась кровь. Ханна простерилизовала палочку спиртом и приступила к диагностическим заклинаниям. В воздухе отобразился скелет раненого.
-- Переломы ребер, проткнуты легкие. Баротравма брюшной полости, вмутренние кровотечения. В Мунго не трансгрессируешь, у него сотрясение, -- объявила Ханна. -- Я вызову карету реанимации, пусть приедут. То есть прилетят. Невилл, ты сними антитрансгрессионный барьер, пусть летят сразу сюда.
-- Хорошо, доктор! -- грустно улыбнулся Невилл, поводил палочкой.
Ушел в учительскую и объявил преподавателям, чтоб они разбирали детей из гостиных и возвращались к урокам. Тех, у кого был Уход за магическими существами, оставили с Трелони. Туда же отвели и тех, у кого были прорицания. Потом директор Хогвартса навестил индифирентного Гургена, который спал пьяный в тепл.ицах. В спасательной операции он не участвовал, но новости уже знал.
-- Да помрёт ваш Хагрид, цавет танем. *
-----
*цавет танем (арм.) -- возьму твою боль.
-----
-- Нет, мы его спасём. Поговори с Галлеонычем, тут ваши черти бомбу взорвали. Хотели развязать войну с кентаврами. Или Хогвартс стращать.
-- Так ты, парон директор, с Орденом поссорился. Я-то в Артек полечу, а ты тут сиди и хуй соси.
-- Уволю, хам! Иди и принеси официальные извинения от Хога.
-- Не уволишь. Негоже директору в горшках ковыряться. Пиши свои жалобы, да с печатью. А я, так уж и быть, отвезу.
...Реаниматологи сняли баллистокардиограмму, вкололи Глоток Живой Смерти, удалили сломанные кости и поставили капельницу с эритроцитной массой и костеростом. Натянули реанимационный купол и связали его заклятьем с аурой Флоренца. Алиса, хоть и рвалась помочь, но была бесполезна в этом вопросе. К вечеру полувеликан умер.
Ханна плакала, Флоренц плакал, Алиса и Френк плакали. Рубеус Хагрид, любимец детворы, казался вечным, но он умер. В школе объявили трехдневный траур. Гигантское тело отлевитировали в подземелье и вызвали больничного прозектора. Мертвецкий врач заперся в подвале на полночи, а утром устроил разгон Ханне Лонгботтом:
-- Кто его пытался реанимировать, вы?
-- Нет, ваши же реаниматологи. Я вызывала бригаду скорой реаниматологической помощи.
-- Да коно... -- он заметил спящего у койки кентавра и смутился. -- Простите, шарлатаны они! Пойдемте, взглянете на препараты.
Ханна прошла в подвал, где лежало тело под несколькими простынями.
-- Ладно, они привезли великанскую кровь, это плюс. Но его можно было бы спасти, если бы ремкупол замкнули на векликанскую ауру. Вы только посмотрите, во что превратился таламус! А так, причина смерти -- интоксикация ксеноидной аурой. Надо было вызывать его родню.
-- Он был одинокий. Единственный близкий полувеликан это Олимпия Максим, его гражданская жена. Но она во Франции.
-- А, эта директриса! Ну бросила бы она школу на заместителя... Хотя чего теперь говорить.. Пишите жалобу на реаниматологов, пусть их уволят.
-- ... теперь не жаловаться надо, а хоронить.
-- Он был верующий?
-- Да, у него в хижине и распятье, и статуэтка Девы Марии.
-- Тогда я выписываю справку о смерти, свидетелство выпишет Стартокумулюс Альтостратус. Пусть его отпоют как христианина.
-- Спасибо, Теф. Я напишу Гарри и всему Ордену Феникса с Орденом Сокола. И Отряду Дамблдора.
Хоронили Хагрида на кладбище в Хогсмиде. Гроб несле сообща, левитировали палочками все собравшиеся, кроме сквибов. Олимпия прихлебывала совободной рукой односолодовый виски и причитала:
--Р'убеУс `ОгрИд, я люблю тебя! Я умру рядом с тобой!
Пастор Альтостратус запел псалом, но никто его уже не слушал. Максим лезла целовать покойного в поисиневшие губы, ее никто не оттаскивал. Ну, шок у человека. Минерва стояла и промокала глаза платком:
-- А ведь он за мной ухлестывал, когда мы учились. И с Томом Риддлом дрался. Вырвал молодой дубок и отдубасил его по хребтине. Толкько я Арагога боялась, а так.... дутое заклятье и все дела. Не ходила я к нему потом, он все с пауком носился.
Гарри, Рон и Гермиона стояли впереди всех и их лиц не было видно никому, кроме пастора и его служек. Это был друг их детства и Гарри опять сорвался. Выковырил вшивку и запил. Он вообще еле держался на ногах, и чета Уизли несла его под руки. Начальник Поттера наблюдал запой уже три дня, но не вмешивался. "Пусть ещё с месяцок поскорбит, а потом мы его к Шишкину. К детям его, конечно, не подпустишь, придётся ему в отпуск на квартал. Пусть его Ирка содержит, раз такая умная. Ни копейки ей не дам."
— А я зуб об его печенье сломал. Коронку золотую... — изрёк Иван Львович.
— Да вы в поликлинике все сладости так засушивали! — подорвался Гера. — Вот я вас и свёл.
— А ты что про Рубеуса скажешь?
— Да хороший он был, ничего не скажешь. Я хотел нашу ШРМ пригласить, Невилл не дал. Сказал, посадить некуда.
— Пиздёж. Мы ж без школоты будем поминать. А они герои битвы за Ассамблеум и вообще, столько лет в Хог шмыгали... Вот рассорились.
Остальные тоже шептались меж собой группками по двое-трое. Поп из Стратокумулюса был неважнец, но это было обязательно: он выполнял функции загса и в конце года пода подавал амбарные книги в Министерство. После отпевания Гарри подхватил бутылку француженки и ушел со словами:
— Не могу смотреть, как его закапывают. Он первый и единственный родной человек в мире магии... Был.
— Лишь бы он не упился, у него здоровье слабое, — покачал головой Ефремов, склонившись к Ханне.
— Тогда я его отведу к себе, пусть пьет в лазарете. Я прослежу.
Фельдшерица тоже удалилась с церемонии, не выпуская Гарри из виду, но оставаясь незаметной для него. Поп оттащил мадам Максим от тела, отлевитировал крышку и нанес склеивающее заклинание. В это время внезапно устроил истерику Рон:
— Как вы могли это допустить?! Что за нелепость, Хагрид не могу умереть, он же… полувеликан!
— Рон, не кричи! У тебя такта как у столовой ложки! — зашипела Гермиона. — Вообще-то тут у всех горе, не только твои переживания важны.
Прибежали хогвартские домовики, отряженные Сибиллой Трелони копать могилу. Красные глаза полуразумных существ заливали слёзы, но они выполняли задание хозяев. Они подхватили заклеенный гроб и полевитировали его на кладбище. Ефремов протиснулся к Рону и ответил:
— Рон, угомонись, уже ничего не поделать. Нам всем жаль Хагрида. Ханна сказала, что это врачебная ошибка.
— Да нет, почему он, полувеликан, погиб под камнями?
— Он был стар, Рыжик. Ему пробило лёгкое...
— Нет, как они допустили, что он взорвался? Почему в школе стало так опасно, что за взрывы в лесу?! — перебил Уизли.
— А мадам Помфри мне говорила, что директорство надо передать Доусону! — по-кошачьи подкралась Минерва. — Лонгботтом погряз в своих любовях. Доусон одинок и сдержан, он бы такого не позволил.
— Это террор, товарищ Макгонагалл, от него нет защиты, — покачал головой Иван Львович. - Вы допустили пропажу передатчика, я допустил обрушение Звартноца, а Невилл допустил чёрта-бомбиста в Запретном лесу. Все мы виноваты в этих смертях.
— Я не виновата в той истории! Мне подсунули артефакт, парализующий волю! — постаралась отбрехаться Минерва.
О пропаже передатчика Галлеонычу сообщил Гера. Через пару дней волшебное сообщество было ошарашено — всё волшебное радио трещало то признаниями в терактах, то призывами подчиниться новой власти. Кингсли не раз менял частотный диапазон, но его вновь взламывали и вещали свое. Никто не знал, кто эти люди и где их искать.
Когда маги бросили по жмени земли, а домовики принялись орудовать лопатами, Невилл подошёл к Ефу:
— Здравствуйте. Такая потеря… Я любил Хагрида, правда. Простите меня, если сможете, я ничего не подозревал о проникновении на территорию школы, это все моя вина. Ордену Сокола пора сплотиться, кажется, все волшебники в опасности.
Доктор похлопал Лонгботтома по плечу и ответил:
— Не раскисай, дружок. В Ордене раскол, без Джека мы остались ещё в июне. Мне его не хватает, но он меня предал. Да, я его не уволил, но мы так и не примирились.
— А мы с вами? Помиримся? Я и ваша дочь… Клянусь, я старался спасти эти отношения, — Невилл мял алую подушечку с приколотой наградой покойного. Его щеки покрылись неровными красными пятнами, как в детстве.
— Ирка — блядь. В маму и папу пошла. Так что не вини себя, Невилл, я не в претензии. И береги Ханну. Дай бог вам не узнать горечи измен. Ты, главное, в попечительский совет вернись, а там посмотрим, что делать. Мы еще поборемся с этой мразью террористической. Бэк-апы Фениксовцев у нас, они нам помогут. Они там в Ноосфере много навидались.
Невилл вздохнул, немного ободренный. От его уверенности не оставалось и следа, когда он осознал ,что остался
в школе один, без поддержки друзей перед лицом опасности. Тогда-то он и понял ,что всех друзей распугал сам.
- И еще, товарищ директор. Постарайся простить Гарри, поговорите с ним, если он не накирялся до комы. Вы связаны одним пророчеством. Мы поборемся, окончательно поборемся. И Отряд Дамблдора позови... То есть предупреди, пока они тут, — бодрился Ефремов.
— Ладно, спасибо вам, господин Ефремов. Ой ,я забыл сказать! Мы с Ханной это, поженились 31-го августа. Все было скромно, особо никого не звали.
— Отряд Дамблдора хоть пригласили?
— Нет, тихо расписались, шафером был Псина.
— Ну что ж ,поздравляю от души, Ханна тебе очень подходит. Она создаст уют даже в пещере, в отличие от моей дочурки... Ладно, оставим это, — поспешно продолжил он, увидев, как занервничал Невилл при упоминании бывшей. — Ты знаешь, мы тут с Колей Бубенцовым и Геркой выяснили, где общаются террористы ИГИЛ с Нукмилоном. Это мессенджер, как его, Телеграм, детище Павла Дурова. Нужно найти способ его взломать, хоть и говорят ,что это даже ФСБ не по зубам. Ты пойдёшь к Кингсли, а я к Шойгу, надо их уговорить, чтобы они нажали на Дурова. Это последняя надежда вычислить местоположение Иблиса...
— Может быть, и Международная Конфедерация Магов потребуется?
— Нет, они сейчас заняты, сигают по волшебным местам России. Иблис в Англии изгой, а в Сирии его могут убить американцы.
Проникновенность момента нарушил Флоренц:
-- Директор Лонгботтом! Отдайте мне хижину, мне жить негде!
-- Профессор Флоренц, у вас есть лесной класс. Что вас не устраивает?
-- А на двор куда я ходить буду? Полоумная мне корыто поставила, срам один. А сами-то хижину хотят оттяпать!
-- Ладно, живи в хижине. Отцу скажу, чтоб перебирались в малую башню. Там места много.
И взрослые пошли поминать Рубеуса Хагрида в Большой зал.
В дверь директорского кабинета деликатно постучали.
— Войдите! — отозвался директор Лонгботтом, нервно заталкивая в ящик стола пергаментные свитки и папки с документами. Если бы не заклятие незримого расширения, наложенное на ящик, этот бумажный Эверест нипочём бы туда не влез. Сам Еф взмахом палочки расставил книги обратно по полкам. Когда мгновение спустя в кабинет вошли Шойгу и Кингсли, ничто не напоминало о том, что здесь мгновение назад кипел мозговой штурм.
— Добрый день, господа министры — Невилл сердечно улыбнулся. Кингсли и приветливо кивнул Сергею.
— Как добрались? — Еф дружески похлопал Шойгу по плечу — Надеюсь, в этот раз обошлось без нападений и засад?
— О, всё прошло благополучно — пробасил Кингсли, пожимая протянутую руку Ефа. — Чего, к сожалению не скажешь о последней операции по обнаружению Нукмилона...
— Значит, вы уже примерно догадываетесь, зачем мы вас вызвали? — Посерьёзнел Невилл.
— Разумеется — кивнул Сергей. — Надо полагать, вы уже разработали дальнейший план действий?
— Ну разумеется — кивнул в ответ Невилл. — Мы не могли доверить наш план почтовой сове, так что пришлось вызвать вас лично.
— Вам о чём-нибудь говорит фамилия Дуров? — Еф решил взять быка за рога.
Шойгу и Кингсли мрачно переглянулись.
— Ну да, сам Телеграммом пользуюсь, — ответил Сергей Кужугетович.
— А вы знаете, что Герман Соболевский напал на чат нукмилона и перечитал его под заклятьем транслятум лингва?
— Гермиона компьютереризировала все Министерство, — подтвердил Шеклболт.
— Так вот, только он может выдать географические координаты Нукмилона. Мы не можем рисковать, я боюсь передавить на Дурова, — заметил Ефремов. — Плюс к тому, надо бы авторитет министерства.
— В Конфедерацию мы не пойдем, — заявил Шойгу за них обоих.
— Да, это тебе не Дамблдор, — подтвердил Кингсли.
— Вы правда думаете, что способны водить за нос целую толпу магов и чародеев? — голосом Сергея можно было резать стекло.
На каменном лице Дурова промелькнула усмешка, он небрежно откинулся на спинку кресла:
— Думаю, что способен, раз уж двое магов и чародеев до сих пор не смогли добиться от меня внятного ответа. Что вам мешает пустить в ход свою хваленую магию? Давайте, не стесняйтесь, покажите класс! Не думаю, что у вас хватит духу меня пытать, но неужели у вас была двойка по телепатии, уважаемый министр? Мои мысли перед вами, читайте, сколько влезет!
Шойгу скрипнул зубами от ярости. Дуров откровенно издевался.
— Господин Дуров — вступил, наконец, Кингсли. Шойгу поражался его спокойствию. — Уверяю, если бы нам нужна была просто информация, мы бы давно её уже добыли из вас тем или иным способом. Но мы хотим ещё и спасти вашу жизнь. Вы ведь прекрасно понимаете, что если мы насильно вторгнемся в вашу голову, нукмилон моментально это почувствует и устранит вас. А вот чистосердечное признание позволит нам какое-то время продержать нукмилона в неведении. Этого времени хватит, чтобы обеспечить вам надёжную защиту...
Ответ Дурова был коротким, ёмким и непечатным. Он указал точный адрес, куда Кингсли может отправиться вместе со своей защитой.
— Что ж, вы сами этого хотели... — тяжело вздохнул Кингсли. Шойгу кожей ощутил слабое дуновение. А через миг Дуров обмяк в кресле, глядя на двух магов остекленевшими, немигающими глазами.
— Он... Вы его...? — Сергей, сам не понимая, почему, произнёс это хриплым шёпотом.
— О, нет-нет, он жив — отозвался Кингсли всё так же невозмутимо. Но в его голосе Сергею послышалась нотка сожаления. Было ясно, что часы Дурова сочтены. Как только нукмилон поймёт, что в его голову вторгся профи...
Кингсли тем временем вытащил из кармана увеличительное стекло причудливой формы и склонился над неподвижным Дуровым.
— Господин Шойгу — отозвался Шеклболт пару мгновений спустя. — Где в России находятся джига... джигу... Джи-гу-льовские горы? — наконец, выговорил он с усилием.
— Жигулевские? Найдем по карте и телепортируемся. Собирайте армии, мы выступаем сегодня же.
На битву с Нукмилоном выдвинулся британский и русский аврорат.
Ефремов как маршал засел в Ассамблеуме, наблюдая за ходом военных действий. В затылок дышал Аршавин и тот англ.ичанин, имя которого Ефремов вечно забывал, но тоже главный, координирующий аврорат. А сам директор втыкал в экран, беспокоясь о добровольцах и держал с ними связь по мобильной рации Zello. В авангард пошли оживлённые Фениксовцы, вооружённые универсальными школьными палочками, которые обычно выдавались взамен сломанных индивидуальных. За ними следовали боевые маги, а сзади шли орденцы Сокола и Феникса. Не обошлось без Отряда Дамблдора и Школы рабочей молодёжи, которая функционировала в 2008-2009 году.
Когда на поляну трансгрессировал (или телепортировался?) Джек, всё стало совсем плохо. Два террориста подскочили и после непродолжительной борьбы связали бедолагу декана, поставили на колени, дали ему читать коран на английском и уже собрались отрезать ему голову. Тут-то Иван Львович забеспокоился о старом друге, пусть даже бывшем. Ну что, всего-то шалаву не поделили, ну дуэль устроили, но ведь разве смерти он ему желал? Вне себя от захлестнувших эмоций, колдун схватил калаш, сиганул в окно и приземлился ничком у гаражей. Вывел в воздух жигулёнок и трансгрессировал с ним на языческое капище. Стрельнул с воздуха и получил заряд из ракетницы. Разорвало колесо, но это же летающая машина, плевать. Снизился и схватил Джека за шиворот. Полагаясь на магический интеллект полуразумного артефакта, открыл дверь, чтобы втащить Джека, но на том повис мусульманин с саблей. Машина набирала высоту -- Мосеев тряс ногой, но террорист держал его мёртвой хваткой. Ятаган он уже отбросил и карабкался в машну третьим. Пришлось втащить их обоих. Безоружный Джек принялся душить своего мучителя, завязалась борьба. Ефремов вытащил палочку и шепотом заавадил террориста. Едва не упав, сами, мужики выкинули труп. Черти взмыли в воздух и окружили жигулёнок, подхватив тело. Иван Львович махнул колдовским медиатором и заорал:
-- "Да воскреснет Бог, да расточатся врази его!"
Из палочки долбанула молния прямо в небо. Тучи сгустились как при весенней грозе, хорошие такие кумулюнимбусы, и из них полетели не снежинки, а розовые лепестки. А ещё на землю сошел красивый молодой человек в тунике и доспехах, сжимающий меч. При ближайшем рассмотрении Ефремов заметил сияющую золотом ауру вокруг головы и (самое главное!) крылья за спиной.
-- Микаил! Микаил!* -- заверещали черти и мусульмане, бросаясь врассыпную.
"Хм, что же это я, архангела Михаила вызвал?", -- подумал директор Звартноца.
Колдуны вскинули палочки и атаковали мусульман зелёными лучами Авады и огнестрельными залпами.
-- Вишапов ** выводи! -- рекомендовал Джек. -- Гурген рассказывал.
-- Вот возьми и проси его, я не умею. Он там углубился в армянские колдунства, - буркнул Еф, протягивая другу телефон.
-- С нами небесное воинство! -- металлическим баритоном Виктора Цоя провозгласил ангел, указуя огнененным мечом на чертей. С неба ринула вереница подростков лет двенадцати в ночных сорочках и с ситами в руках. Они зачерпывали оттуда лепестки роз и посыпали ими чертей. Черти получали ожоги как от медуз, лысели и покрывались волдырями. Прямо как в финале "Фауста". Неужели Гёте был колдун и своими глазами видел битву Тьмы и Света? А вот шизофреничка Танюшка, залеченная рисполептом до ожирения, которая на сеансах рассказывала истории из жизни ангелов и была влюблена в самого Михаила, тоже оказалась сильной ведуньей.
С юга летели призрачные драконы-вишапы, воплощаясь на глазах. Архангел подлетал к чертям и рубил их на части. Кричащие колдуны наступали на мусульман, загораживаясь щитами от пуль и заклятий. Террористъ выкатили зенитку и принялись палить по вишапам. Духи огня плевались огнём, духи воды изрыгали струи, но поразить их залпами никто не мог. Часть боеприпасов мощно взорвалась, закоптив небо столбом огня и дыма. Половина особняка взорвалась. Жигуль исчез из виду и из эфира. Неужели сбит?
Да, потери были с обеих сторон. Но, что любопытно, погибшие шахиды превратились в новорожденных младенцев, лежащих на опавшей листве и надрывно голосящих. Феминному Ефремову показалось жалко столь малых детей, он подошёл ближе и разглядел у них на лбу шишечки рожек и хвосты с кисточками. Чертенята! Джек с Алишером предложили повырезать им сердца, но архангел шикнул на мужиков:
-- Их надо отправить в пекло, там упала популяция чертей. Взрослые черти ранены и к своим обязанностям возвратятся нескоро. Им предстоит зализывать раны. Некоторые уже развоплотились. А без чертей в аду распоясаются грешники и начнут вылезать обратно.
-- Нам заказывать коды до Исландии? -- осведомился Ефремов.
-- Нет, Сумрак, пятый слой.
Гера же со Снейпом и аврорами атаковали особняк. Доктор же, подхватив автомат, ринулся спасать своего бывшего пациента. Сева загораживал декана собой, так как на вампиров пули (даже серебрянные!) не действовали. Архангел полетел за ними, размахивая мечом. Внутри здания ныкался Гойл с Наташей и Саифом, а также Макаров с Джабаром и Джабраилом. Они вшестером сидели в подвале. Орденцы, взломавшие защитные чары, шастали по залам и орали заклятие "Указуй!" "Стой, Герман! -- рявкнул голос председателя Ордена Сокола. -- Все в подвал! Они там, я жопой чую!" Пяток людей и чёрт уже собрались телепортироваться, но дверь проломила Бомбарда Максима и ввалились светлые. Гойл уронил смартфон. Чёрт, видя приближение архангела, тихо взвизгнул и испарился в воздухе. В ад вернулся, наверное. Мусульманина рубанул архистратиг воинства небесного, и тот превратился в чертёнка. Макаров покончил с собой, пустив Аваду Кедавру в висок. Наташу и Гойла обезоружили, мальчуган ревел в голос. Ефремов, памятующий о врачебном долге, схватил ребёнка и вернулся в Ассамблеум. Мост пил пиво и пялился, как Снейп высасывает кровь Грегори. Вот, все пять литров ушли: что в желудок, что в сосательные мешки, отчего на шее образовался внушительный зоб. Как только обескровленный враг упал, Северус отрыгнул выпитое на мёртвое тело.
-- Вот и всё. -- Смачно потянул бывший футболист.
-- Нет. Не всё, -- тряхнул головой Ефремов, отвлекаясь от мальчика. -- Мы породили ужасное зло, ИГИЛ. Раковую опухоль фашизма XXI века.
В Ассамблеум ввели Наташу в наручниках. Директор ещё раз посмотрел ей в лицо и проговорил:
-- Эх ты, голова -- два уха! Что тебе мирно не жилось? Теперь ведь сядешь пожизненно.
Наташа отмолчалась, с вызовом глядя в лицо легилементу, не ослабляя блоков. Они боролись, кто кого прочитает. Ефремов не боялся давить. Страшнее, чем разум шизофреника в психозе все равно нет, это даже вредно для самого легилемента, но последние полгода он только этим и занимался. А сейчас надавим на соплюху. У неё расширились зрачки и пошла носом кровь. Блок треснул. Перед мысленным взором директора пронеслись последние пять лет жизни амбициозной выпускницы. Непреложный обет, работа на Гойла, работа на вампиров... Ну, на вампиров понятно, видели уже. Только вот давно она с ними. И артефакт "лишний подозреваемый" её работа. Только вот просрали талант, не дав ему удовлетворения в мирной жизни. Не то, что податливая Котова. Педагогическая ошибка и результат -- Тёмная Леди. Ну, убитый Гойл тоже не Лорд. А так, пакостник с опасной погремушкой...
Авроры двинулись в Нукмилон хватать террористов и стирать ресурс. А доктор вызвонил Фатиму, чтобы та наконец забрала сына и семья воссоединилась. Только мелкий, едва успокоившийся, раскричался. Маму забыл, одичал. Надо бы их в Мунго, к Джигли. В русское отделение их сложно. Личную курацию он обеспечить он не мог -- предстояло много дел по Ордену и зимняя сессия, -- а доверить Вайссману столь экзотичную ситуацию тоже нереально. Так что пусть эта сука Виттория назначает лечение. Как человек она говно, но вот врач хороший. Ещё одного травматика выхаживать. Он уже большой, и депрессию уже запросто словил, не невроз. Невроз года в три-четыре ловят, а этому шесть. Старший дошкольный возраст. Эх, война-война...
-- ...Арутик, подои мантикору на... Сколько там? Сергей Василич, Костя, Гера и я.., четыре порции и привози парным.
-- Иван Львович, я зубы лечу!
-- Брось их всех, дело орденской важности, черти замерзают новорожденные. Их надо доставить в преисподнюю... Ага, архангел велел.
-- Прям архангел? А что будет, если черти замёрзнут?
-- В Сумраке экологическое равновесие нарушится.
-- Ну раз нарушится, то я полетел.
Слетал. Привёз термос с парным молоком, густым и розовым, как питьевой йогурт со вкусом клубники. Улетел. Прилетели Иные. Распили молоко. Подождали повышение магии. Шагнули в окно и вернулись в холодную воронежскую степь. Чертенята едва шевелились, но были ещё живы. Колдуны повынимали голышей из шахидских одежд и наколдовали по паре волшебных носилок каждый. Сложили едва живые комочки на носилки и принялись шмыгать в Сумрак. Первым исчез Лукьяненко, примерно одновременно с ним Костя. Гера и Еф мешкали, уцепившись каждый за свою ношу. Первый слой в синем мху --потом велеть молодёжи пожечь там всё, после битвы надо бы вообще взорвать особняк Березовского. Ну и что, что наследники объявятся, всё равно там жить нельзя, уж больно много тёмной магии там скопилось. Второй, третий с двумя лунами, четвёртый -- Камалока -- и вот пятый. Ад. Пекло. Новорожденные черти, помещённые в привычный биогеоценоз, зашевелились и заагукали, хватая друг дружку за хвост.
-- Гера, перекладываем малышей и сваливаем. Здесь жарко.
Рядом прошелся обожженый чёрт:
-- Еле растопили. Сами греемся.
-- Зовите женщин. Людей и чертовок, -- велел врач, -- дети голодны.
-- Эй, Гойл, веди грешниц с абортами, пусть кормят.
Мда, видеть покойного мага через час после гибели (на земле его тело только доставили в морг), да притом целым и невредимым, было по меньшей мере странно. Но чертенят ему сбагрили. Слетали ещё и сбагрили оставшихся. Поболтали с Джабраилом, жуя вишнёвую смолу как в детстве. Ну, теперь ад не пропадёт. Подрастут малыши, Сталин их в октябрята примет, а потом и в пионеры. Только черти сказали, пусть Горбачёв ещё поживет. А то он им ад развалит. В Камалоку его, в Камалоку. Пусть станет одержателем.
...Ефремов выпал из Сумрака полностью обессиленным, с пятнами крови из носа и гемикранией*. Лукьяненко оттащил его домой. Неделю он приходил в себя после магического истощения. Ел одно мясо да "грузинский салат" из молотых грецких орехов и зелени, сдобренных текилой, пил зелья, которые варил Снейп и дрых в большой комнате под телевизор. Никакой клиники и школы, больничный. Под конец этого блаженного ничегонеделанья к нему в телефон вдруг явился Дамблдор.
-- Мальчик мой, -- начал проныра из Ноосферы. -- Джонни-Джонни... Послушай старого дурака, которому так захотелось поболтать...
Больной напрягся: дед никогда не являлся по пустякам. Что ещё от него нужно? Альбус Персиваль снисходительно улыбнулся, глядя на своего последователя.
-- ...Ты мой внук, Джонни.
Иван подскочил, хватая смарт и уселся на диване.
-- Но как, вы же гей?!
-- Бисексуал. Я спал с теми людьми, кого я любил, независимо от их пола. И твоя бабушка была среди них.
-- Которая из? -- похолодел новоявленный внук великого волшебника, отгоняя догадку.
-- Цахик.
-- Да, но она любила только двух мужчин: дедушку Ираклия и Сталина.
-- Ираклий тебе не дед. Да, он воспитал твою мать как родную, он и сам думал, что он её отец...
-- А дядя Хорен?
-- Он его сын, как все твои остальные дяди и тёти.
-- А как же так получилось, что... Ну, в общем, как это произошло?
-- Перед войной, в 1934-м, когда мы только расстались с Геллертом, а Иосиф Сталин не был таким параноиком, в Москве состоялась конференция колдунов. Я был приглашен от Академии Трансфигурации, а русская молодёжь от Колдовстворца, одна безвестная необученная ведьма стихийно трансгрессировала в Колонный зал Дома Союзов, там её приняли как массовку от комсомола. Рабочая молодёжь, правящий класс, представительница национального меньшинства... Она была удивительно хороша собой и я не смог устоять перед её молодостью. Я, фоновый легилемент, узнал о её влюбленности в Вождя народов, и чарами трансформировал свою внешность и одежду. Мы отправились в гостиницу "Украина" и провели там удивительную пару часов. Потом я следил за ней, пока она носила дитя, но я был огорчен, когда родилась дочь. Я покинул её на долгие 63 года, а потом, странствуя в последний год своей земной жизни, узнал о тебе, мой Джонни. Да, ты на 1/4 настоящий Джон. А грузинского в тебе только акцент.
Повисло молчание. Иван Львович переваривал услышанное.
-- А почему же ни мама, ни я, в одиннадцать лет не получили писем из Хогвартса?
-- Тамару Тоидзе-Дамблдор я вымарал из Книги Судеб под носом у маразматика Диппета. А тебя... Я просто не отослал тебе сову.
-- А на мой "полтос"? Почему вы... ты призвал меня в Хогвартс?
-- Цахик всегда любила диктаторов. Она решила излечить товарища по Камалоке, чтобы он вернул её в такое же молодое и красивое тело, какое было у неё тогда. Ты вполе мог выбрать служение Волдеморту и его темной стороне магии.
-- Кстати, о Волдыре: это был какой-то эксперимент с его возрождением? -- в лоб спросил Иван-Вано-Джон.
Дамблдор грустно усмехнулся, посмотрел на пытливого внука и проговорил:
-- Нет. Это я просчитался, доводя магию до России. Я не учел извращённый ум учёного наркомана, который в своём бреду породил чудовище. Точнее, чудовищ, каковыми были Пожиратели смерти.
-- Наркоман мёртв, программы сожжены вместе со штаб-квартирой Гойла. Гойл тоже убит.
-- А ведь в детстве он был едва ли не дебилом. Как же он изменился!
-- Это я его обозлил. Я как ты, взял и породил его руками мировой терроризм! -- сокрушался внук Дамблдора, обхватив голову ладонями. -- Меня просто отчаянье берёт.
-- Не кори себя, мой мальчик. Грегори был не настолько умен, чтоб породить зло. Он перенял его у Аль-Багдади. Вот где настоящее зло. А тебе придётся растить армию борцов с этим злом.
-- Как Наташа? -- горько усмехнулся Ефремов. -- По её вине погибли дети, полгруппы молодых программистов и полфакультета экономистов.
-- Бесы. Просто бесы, как и люди бывают глупые и умные.Глупые бесы заставляют человека лаять и орать чужими голосами. А умные --заниматься политикой или бизнесом, или изобретать атомную бомбу, например, -- веско заключил Дамблдор и исчез.